Со стороны замерзшей Десны склоны ещё круче. Значит, лучше всего ударить конницей слева, выше по течению Белизны, где долина не так глубока. Пешие же венеды пусть сражаются с пешими врагами. А конница, чтобы князья ничего не заподозрили, пусть пока стоит посредине строя.
Так Ардагаст и расставил своё войско, на ходу утихомиривая чересчур торопливых. Только бы с Медвежьей горы не прилетели какие-нибудь злые чары! Но Вышата с Миланой заверяли, что оттуда никаких чар не чуют.
И вдруг над снежной гладью замерзшей Белизны взметнулась такая знакомая стена черно-красного пламени. Она быстро растянулась по всей долине речки, перегородила Десну. Грохотал, подобно грому, ломавшийся лёд, клубы пара смешивались с огнём, делая невидимым вражеское войско. Когда же пар рассеялся и пламя погасло, вместо заснеженной долины и замерзшей речки перед глазами росов предстало длинное и широкое болото. А через всю Десну протянулась широкая полынья.
Но самое страшное появилось в тылу у росской рати. Всё то чёрно-красное пламя разом вспыхнуло по всей чаще, взметнулось выше верхушек деревьев. Ревущее, изрыгающее дым огненное пекло потянулось от Десны до долины Белизны, от полыньи до болота. Громадная чёрная тварь с зубчатым хребтом, нетопырьими крыльями и парой когтистых лап то взмывала над лесом, то скрывалась в нём, извергая клубы пламени из клыкастой пасти.
— Колдовской огонь Черноборов. Тот самый, что сжёг мой лес. Только змея такого там не было, — с трудом проговорил побелевший как мел Шишок.
— Это огненный чёрт-змей. А пламя — пекельное, то же, что в Милограде. Чары идут не с Медвежьей горы, а из-за речки. Значит, Чернобор ещё с кем-то поделился тайной. — Вышата пригляделся к вражеским рядам. — Наверняка ворожит вот тот ведун в чёрном плаще и с трезубцем. Только пламя поддерживать плохо умеет, вот и вызвал себе в помощь змея. — Голос Вышаты звучал спокойно, уверенно, даже буднично, но лицо волхва омрачила тревога.
Замысел князей и их ведуна был теперь ясен всем. Войско росов оказалось в ловушке между огнём, водой и грязью. К трём стихиям добавился ещё и сильный ветер, внезапно поднявшийся и гнавший огненный шквал прямо на росов. Назад пути не было: ни по высокому берегу — там вовсю бушевал огонь, ни по Десне, — разве что вплавь через полынью, в ледяной воде. Оставалось идти вперёд, чтобы, завязнув в болоте, гибнуть под стрелами и копьями лесовиков. Выше по Белизне в чаще скрывался засадный полк — нуры во главе с Волхом. Сумеют ли они хоть сами вырваться из колдовского пекла?
— Царь, я эти места знаю, — обратился к Ардагасту Ясень. — Здесь болото неглубокое, даже весной. Промокнешь, перемажешься, но не утонешь. Ударим всей ратью через Белизну, а то пламя всё равно туда загонит.
— Пешцы, может, и не утонут, — покачал головой царь. — А на конях, в железе сразу завязнешь. Этого-то болотному племени и надо.
Взоры всех обратились к Вышате.
— Этот огонь проклятый только чарами погасить можно. Ты такие, поди, знаешь? — с надеждой взглянул на волхва лешачок.
— Не знаю. То есть подобрать чары смогу, но на это время нужно. А здесь скоро стоять нельзя будет, особенно в доспехах.
Действительно, жар становился невыносимым. Доспехи раскалялись, и это чувствовалось даже сквозь одежду. От дыма и гари всё труднее было дышать, глаза слезились.
— А если мы сквозь огонь пойдём? — с отчаянной храбростью предложил Шишок. — Сделай радужный мост, Вышата, а?
— Его можно построить только на святки.
Ратники зашумели, заволновались:
— Пропадём ни на беличий хвост! Не сгорим, так утонем! Или к чёрту в зубы, или голяди на прокорм!
Одни, кашляя от дыма, зло ругались, поминали всех чертей и мать их Ягу. Другие молилась Белому Всаднику, даже если сами и не видели его в небе.
А за рекой бесилось от радости воинство Пекельного. Все, ничем не поможет бог солнца своему избраннику! И Перкунас не гремит, да и не время ему. Литвины ревели медведями, и громче всех в этом диком хоре гремели голоса обоих Медведичей. Теперь-то они отплатят за своё бегство из двух земель! А Бурмила ещё и побалуется человечиной. Голядины с хохотом кричали: «Эй, росы, сдавайтесь! Мы не всех съедим, нам нужны рабы!» Даже деснинские голядины, что с неохотой пошли за Гимбутом, теперь думали только о лёгкой победе и богатой добыче. Что победит, и без труда, никто не сомневался: Чёрный бог войны в небе над ними, и его белый противник не смеет сражаться. Многие уже мечтали как о самой большой награде о том, чтобы заслужить в бою право отведать мяса пришельцев.
