— Я рад, что ты не попал в беду.
— Давай будем друзьями, — горячо отозвался Ванюшка. — Настоящими.
— Согласен.
Ванюшка убежал в барак и вскоре вынес тетрадь и карандаш.
— Это я давно для тебя приготовил. Когда я свои рисунки ребятам показывал — помнишь? — ты старался получше разглядеть, а сам притворялся, будто внимания не обращаешь…
Арби смутился. Прямодушный Ванюшка, смеясь, заглянул ему в глаза.
— Ну, не красней. Ты тогда ведь только приехал. Думаешь, зачем я тетрадку издали показывал и ребят в сторонку отгонял? Потому что тебе поглядеть было охота. Я ж видел.
Теперь они смеялись оба. Нет, не сегодняшний день надо считать началом их дружбы. Сегодня они только высказали словами то, что началось уже давно без всяких слов, когда Ванюшка впервые увидел молчаливого черноглазого мальчика, который мог часами стоять у стены барака. Разве не Ванюшка отгонял обидчиков? Им ничего не стоило и даже нравилось задеть деревенщину. Разве не Ванюшка затевал под самым носом у Арби весёлые игры и беготню, точно старался, чтобы приезжий побыстрее привык и освоился? Вон даже тетрадь с карандашом для него приготовил…
Бека, как всегда, пришёл домой поздно. Арби сидел за столом и рисовал при слабом свете керосиновой лампы. Когда-то он видел в городе афишу: гордый всадник мчится на лихом скакуне. Арби тогда показалось, что в жизни он не видел картины прекраснее. И теперь он силился изобразить такого же лихого скакуна.
Бека снял рабочую спецовку, умылся из рукомойника, подошёл к Арби и, заглянув через его плечо, увидел изображение неведомого животного — не то коровы, не то верблюда.
— Что это? — удивился он.
— Конь.
— Ишь ты! Оказывается, у нас есть способности, — пошутил Бека, чтобы не огорчить Арби. — В школу бы тебя отдать…
Арби поднял на Беку засиявшие глаза, но тут же спросил:
— А нельзя мне пока на работу пойти? Ведь работают Колька, Саша…
Бека глубоко вздохнул:
— Эх, дружок! Колька и Саша за старших в семье остались, вместо отцов. Успеешь на работу. Нам с тобой хватит заработка — и на хлеб, и на книги.
В дверь негромко постучали. Вошли Ванюшка и его статный отец с огромными, сильными руками. Он работал кузнецом.
Маленькая комнатка сразу показалась ещё меньше. Ванюшкин отец осторожно присел на край скрипучей железной койки.
— Молодец у тебя братишка, Бека, — заговорил он густым басом. — Не у всякого взрослого достало бы отваги. Ванюшка мне всё рассказал.
— А мне ничего не рассказывали. — Бека с укором взглянул на Арби.
Ванюшкин отец попросил:
— Ну-ка, сынок, выкладывай.
Арби со смущением и любопытством услышал вновь о событиях сегодняшнего дня, о собственной смелости. Бека смотрел на него уже не с упрёком, а с гордостью. Ванюшкин отец, дядя Михаил, был первым, кто помог Беке в этом чужом, совсем незнакомом городе. Бека до изнурения бродил по улицам в поисках работы, увидел кузню и вошёл туда. Он плохо знал русский язык и не мог найти нужных слов, но статный кузнец понял его сразу: усадил на лавку, достал большой ломоть хлеба, присыпанный солью, разломал пополам. А на следующее утро Бека уже и сам работал в кузнице.
— Соколы растут! — похвалил отец, когда Ванюшка закончил свой рассказ. — Бека, ты сегодня пойдёшь к нашим?
— Конечно, — ответил Бека. — Идём вместе?
Когда взрослые ушли, Ванюшка посмотрел на рисунок Арби и весело изумился:
— Ну и художник! А ну, давай сюда.
Ванюшка тоже оказался не слишком опытным художником, но зато у его лошади копыта были как настоящие, даже с подковами, и великолепное узорное седло. У Арби дух захватило от восхищения.
Однажды утром Арби вышел из барака и увидел на лавочке солдата в серой шинели. К стене были прислонены костыли. Горбясь, солдат крутил из обрывка бумаги цигарку. Выбежал Ванюшка. Он уселся рядом с солдатом и моргнул Арби. Тот сделал вид, будто не замечает приглашения.
— Ты чего? — удивился Ванюшка. — Дядя Фёдор, это мой друг. Ну тот, я тебе говорил…
Солдат повернулся к Арби:
— Иди-ка сюда, познакомимся, Тебя вроде Арби зовут? Присаживайся.
Арби вежливо присел, стараясь не выдать своей гордости и волнения.
— Дядя Фёдор, расскажи, как тебя ранили, — попросил Ванюшка, а сам снова подмигнул Арби — слушай, мол, сейчас начнётся самое интересное.
