Теперь они встречались часто. Работе и нуждам мостоотряда генерал уделял много времени и забот. Он был хозяином взыскательным и строгим, но щедрым, когда дело касалось наград и поощрения за хорошую работу.
То невнимание, которое проявили к докладу представители союзного командования, компенсировалось глубоким, хозяйским интересом советского коменданта города. Союзники скучали. Тучный и лысый полковник Жюльен де Ланфан, длинный и красный нос которого делал его лицо похожим на маску полишинеля, старательно рисовал что-то на листке бумаги. Стивен Хоуелл несколько раз зевнул в кулак. Представитель английского командования Джон Дир упорно смотрел в потолок, точно изучал его лепку.
Александр Игнатьевич почувствовал досаду и, стукнув костяшками пальцев по столу, умолк. Жюльен де Ланфан, встретившись со взглядом Александра Игнатьевича, смутился и скомкал бумагу.
— Продолжайте, господин инженер-майор, — вежливо проговорил председательствующий Джон Дир, стараясь придать своему лицу сосредоточенное выражение.
— В основном я все сказал, — Александр Игнатьевич закрыл записную книжку, сел. — Если что-нибудь неясно, прошу задавать вопросы.
Наступило томительное молчание. Потом Джон Дир безразлично спросил:
— Зачем вам нужно строить этот мост?
Александр Игнатьевич шевельнул бровями:
— Прежде всего мы хотим выполнить обязательства, которые взяли на себя. Господину Джону Диру известно, что союзное командование в Австрии обязалось произвести в Вене некоторые строительные работы. Англо-американская сторона должна восстановить общественные здания, советская — мосты на каналах.
— Да, но к чему такая спешка? — удивился Хоуелл. — Похоже, что вы, начав раньше союзников, стремитесь снискать популярность у местных обывателей, не считаясь с планами союзного командования. Простите меня, господин инженер-майор, но не является ли единственный возводящийся в разрушенном городе мост только крохотной заплатой на огромном рубище обветшалого города?
— Я так вас понял, — ответил Александр Игнатьевич, — что лучше было бы, если бы это строительство вовсе не существовало?
Хоуелл промолчал.
— Разрешаю себе не согласиться с мнением господина капитана Хоуелла, — продолжал Александр Игнатьевич. — Если уж сравнивать с чем-либо мост на Шведен-канале, то мне он представляется хорошим и крепким гвоздем, который вколачивается в стропила, предназначенные для восстановления города. Очередь за вами, господа, готовьте и вы такие же гвозди, употребляйте их в дело.
Александр Игнатьевич взглянул на Джона Дира. Тот воспринял этот взгляд как вызов.
— Господину майору Лазаревскому должно быть хорошо известно, что гвозди в данный момент очень нужны самой Англии, — ответил он. — Надеюсь, господин военный инженер был прекрасно осведомлен из газет о той битве над Англией, которую осуществили нацисты?
— Да, господин Джон Дир, мне это известно. Но разрешите напомнить вам, что значительная часть территории Советского Союза служила не только объектом воздушного нападения нацистов, но и местом ожесточенных боев, что Сталинград в тысячу раз больше нуждается в восстановлении, чем Лондон. Это господину Джону Диру тоже должно быть хорошо известно из газет. Я же это утверждаю как свидетель событий и их участник.
— Тем более вы должны быть экономны, — вставил Хоуелл.
— Мы экономны, но не скупы и не собираемся торговать своей помощью. Мы можем помочь тем, кто в этой помощи нуждается, и помогаем. У нас для этого достаточно средств и сил.
— Сравнение моста на Шведен-канале с заплатой, — проговорил Жюльен де Ланфан, разглаживая смятый рисунок, — мне кажется, не лишено оснований. Военные мостостроители, как известно, строители малоквалифицированные, строящие грубо и примитивно. Уместно ли такое строительство в одном из самых красивых городов Европы? Не будет ли этот мост выглядеть в самом деле грубой заплатой?
— Нет, господин полковник, — ответил Александр Игнатьевич, — не будет. Мост на Шведен-канале строится силами самых квалифицированных рабочих мостоотряда, и по проекту вы можете видеть, что он не нарушит городского ансамбля. Он зазвучит не только в тон с окружающими его зданиями и улицами, но внесет и свою ноту в общую гармонию. Каким образом будет достигнуто это созвучие? В древности считали, что каменные мосты более всего родственны городу: через реки Рима, Флоренции, Венеции и других старинных городов Европы переброшены величественные каменные мосты. А мы строим железный мост. Такие мосты отличаются некоторой сухостью формы, но решетки, парапеты, фонари смягчат эту сухость, облагородят ее. Мы создадим красивое и монументальное сооружение, рассчитанное на долгие годы.
