- Есть! - с триумфом объявил инженер, вытащил с полки громадный томище и положил его на стол. -"Рассуждение о сверхъестественных науках, и, в особенности, о сверхъестественной истории"; сюда же сунута брошюрка авторства пана Ваги "О демонах, выдуманных поэтами и художниками". Вообще-то где-то должна быть "История демонических обычаев и их чувственности". Помню же, что покупал, только где она?
- Я решила начать от первого стигмата: звука, конкретно же: с музыки и связанных с нею видов искусства, -задумчиво продолжила Генриетта, жестикулируя сигаретой, зажатой между двумя пальцами, - отправилась в Музыкальный Институт, где меня принял сам директор, герр Апполинарий Контский>32>. Он терпеливо выслушал меня и старался хоть в чем-то помочь, но, к сожалению, его знания о сверхъестественных свойствах звука оказались ничтожными. В Институте занимаются практической подготовкой музыкантов и теорией музыки, а не исследованиями над ее влияния на физическую ткань мира. Я получила от него перечень лиц, связанных с этим искусством и способных сказать нечто большее. Придется провести наступление на кабинеты театроведов, создателей опер и музыкальных редакторов.
- Хмм. Попробуй еще узнать вот что: а не обнаружила ли полиция в Опере какие-нибудь образчики эктоплазмы. -Данил, склонившись над столом, листал книгу. - Если бы тебе удалось найти для меня хоть самую малость ее, тогда, возможно, мне бы и удалось напасть на след этого существа. Но я ничего не обещаю; вначале надо покопаться в литературе, то есть пролистать это вот сочинение. Я, видно, тоже поговорю с паном Антонием Вагой.
- Наместник наверняка будет благодарен вам за участие, герр инженер, - ледовым тоном объявила Генриетта, после чего погасила окурок в лабораторном керамическом испарителе.
Она резко поднялась и направилась к двери. Данил оторвался от книжки, внимательно глядел на уходящую девушку. Зачем эта игра? Ну почему она так выдерживает делящее их расстояние? Быть может, это некий прусский брачный обычай? Или нет? Здесь она выступает в качестве представительницы власти, как государственный служащий, и пытается создать барьер, чтобы не объединять расследования с личной жизнью. Ну да, именно это и подразумевается!
Он вскочил по стойке смирно и отдал салют.
- Так точно, пани комендант. Рапорт сдам непосредственно в пани штабе, хотя и мой участок передовой открыт для пани в любое время дня и ночи. За работу принимаюсь незамедлительно!
Геня с выражением игрока в покер поправила воротник пальто и, не прощаясь, вышла во двор. Повеяло холодом. Алоизий стоял на коленях в паре шагов от двери, старательно делая вид, будто бы копается в ящике с инструментами. Ясное дело: подслушивал. Увидав Генриетту, он широко усмехнулся и подскочил к ней, чтобы провести до ворот.
- Я рассчитываю на то, что ваше сотрудничество даст гораздо большие плоды, чем арест какого-то опасного демона, - сказал он девушке, открывая дверь в воротах и кланяясь в пояс.
- Похоже, ты просчитаешься, - буркнула фроляйн фон Кирххайм и энергичным шагом отмаршировала по направлению к улице Маршалковской.
А V А
Профессор варшавской Драматической Школы, Ян Хенциньский>33>, проживал в импозантном каменном доме на углу улицы Братской и площади Александра, которую местные жители называли площадью Тшех Кшижы (Трех Крестов)>34>. Генриетту он согласился принять, когда та сообщила слуге, что является сотрудником канцелярии наместника. В одно мгновение хозяин сделался гостеприимным и готовым беседовать, хотя голос его и дрожал от страха, как и всех тех, до которых доходило, что если помешать в расследовании панне фон Кирххайм, это может очень не понравиться самому графу Бергу. Среди поляков старый сатрап до сих пор пользовался мрачной славой укротителя бунтовщиков и крайне сурового повелителя.
Хенциньский, помимо обучения молодых актеров, занимался еще театральной режиссурой, написанием всяческих драм и оперных либретто. Его считали одним из выдающихся знатоков этого вида искусства, так что Генриетте он показался идеальным экспертом. К сожалению, вопросы о сверхъестественной силе музыки и вокала ввели его поначалу в замешательство, потом привели к нервному заиканию. Юнкер-девица сдалась еще до того, как служащий накрыл стол к полднику; она пришла к выводу, что профессор не имеет о деле ни малейшего понятия.
