Неожиданно перед воротами с грохотом остановилась русская двуколка, в которую был запряжен массивный жеребец. На козлах сидел Кусов в тяжелой синей шинели жандарма с прикрепленными к ней полковничьими эполетами. Он приложил ладонь к каракулевой шапке с двуглавым орлом и протянул руку Данилу.
- Садитесь, - скомандовал он. - Едем.
Довнар какое-то время колебался. Впервые он видел Кусова в мундире, и в первый момент даже не узнал его.
- А куда?
- Задержать ее, - отрезал жандарм. - Генриетта уезжает.
Данил ухватил ладонь офицера и позволил затащить себя на повозку, где уселся на козлах рядом с Кусовым. Тот тряхнул поводьями, и жеребец живо тронул с места.
- Я знал, что она уедет, - через какое-то время произнес Данил. - Она обязана исполнить приказ своего дяди. Ведь в первую очередь она солдат, а ее дядюшка - командующий вооруженными силами. И вообще, вы едете не в том направлении. Венский вокзал вон там.
- Мы едем на другой. Она едет не Германию, а в Петербург, - ответил на это Кусов. - ее вызвал не Бисмарк, но наш государь Александр.
- А на кой черт?
- Вручить орден, устроить бал в ее честь, что станет знаком сотрудничества между империями. Это же понятно, -удивился полковник непонятливости спутника. - В политике вы совершенно не ориентируетесь.
- А зачем мне политика, - пожал плечами Данил. - Я всего лишь бедный изобретатель и исследователь. В данный момент я должен заняться проблемой, как заработать на тарелку супа и на крышу над головой.
Колеса двуколки загрохотали, въезжая на Александрийский мост, который варшавяки называли Мостом Кербедзя. Каменные опоры мелькали под ними, когда экипаж мчался вперед, словно его тащил механический боевой конь, а не полицейский заслуженный жеребец. Висла темной полосой тянулась до самого горизонта: в это время года вдвойне мрачная и грозная.
- Зачем вы меня забрали с собой? - спросил Данил. - Похоже, ведь мы конкуренты на руку Генриетты.
Кусов нервно покрутил усом. До сиз пор ему и не приходило в голову просить руку пруссачки. Он вообще не спешил связывать себя семейными узами.
- Я ведь князь, а это накладывает определенные обязательства. Самое главное для меня - честь и честность. Я дам вам равные шансы в сражении за внимание Генриетты, - сообщил он. - И не думайте, будто бы вы мне понравились, я всего лишь проявляю вежливость.
- Естественно. - Данил серьезно кивнул, ругая себя в мыслях за то, что сам бы никогда в отношении князя так не поступил. - Я тоже вас терпеть не могу от всего сердца, но этот жест ценю. Конкурировать с вами, князь, это истинное удовольствие и честь. Кроме того, мне известно, что это вас я обязан благодарить за милости, оказанные мне его превосходительством, наместником Бергом.
- А я и не должен был заступаться за вас, господин инженер, - буркнул Кусов. - Фельдмаршал сам выступил с инициативой отметить вас. Якобы, ваши медицинские рекомендации весьма помогли ему. В рамках благодарности, вы попадаете под амнистию, все ваши провинности забыты. Кроме того, он приказал мне передать вам еще кое-что, но при условии, что вы поклянетесь держать все в тайне.
- И забыть о Муханове, который, якобы, даже не был арестован?
- Именно, - вновь мрачно буркнул Кусов. - Все-таки вы способны рассуждать более политично. Когда-то Муханов исполнял функции адъютанта великого князя Константина, брата его Величества. Его арест мог бы запятнать царское семейство. Это во-первых. Во-вторых, он был любимцем фельдмаршала и поверенным в его тайнах. В ходе допросов он мог бы слишком многое выдать, причем, не обязательно союзникам Берга. В-третьих, несколько лет назад наместник поручил ему миссию развития индустрии развлечений в Варшаве, и с этим заданием Муханов справляется очень даже неплохо. Под его руководством в качестве директора варшавские театры переживают расцвет, он начал воистину золотой период в польском сценическом искусстве. Именно по этим причинам он не будет арестован, его участие во всем деле будет затушевано. Он останется на посту директора казенных театров, и точка. А чтобы вы оставались довольны, могу вам сообщить, что мои агенты не спустят с него глаз даже на минуту. Когда же все утихнет, фельдмаршала Берга уже не будет в живых, Муханов тоже перестанет быть нужным... Вот тогда я приду к нему в гости с несколькими своими ребятами, в саквояжах которых найдутся клещи, крюки и ланцеты. Я терпеть не могу нечестности и пятнания чести российского офицера; полковник заплатит за все, что натворил. Даже если придется ждать и десять, и больше лет.
