– Кофе. Угостить.
– И долго вы пили кофе?
– Нет. Просто, пошел дождь, мы промокли… пришлось сушится в машине.
– Что пришлось?! Ягудин, ты совсем берега попутал?! Ты понимаешь, что творишь? Де Круа с большей вероятностью жив, ты хоть можешь, хоть на секунду представить, что он сделает, когда вернется и узнает, что вы там, что? Под дождем промокли? В машине сушились? Это, интересно, каким это образом?
– Ничего такого, о чем ты подумал, – прорычал в трубку Мирослав, – я включил обогрев сидений и обдув, немного посидели в машине и поговорили. Анна не такая девушка.
– Я знаю, что Анна не такая девушка. И она это доказала в последние дни. Я вот теперь не очень уверен в тебе!
– Послушай, Ростов. Эта ситуация только к лучшему. Я считаю, будет очень правильно, если я продолжу разыгрывать пылкого поклонника – так мне будет легче ее охранять, это раз. Два, шантажистов это уверит лишний раз в том, что француз погиб. Это ему же на руку.
– Ягудин, даже не думай. Ты рискуешь не только своим здоровьем, но и бизнесом. Брось это и даже думать не смей. Только нейтральное наблюдение. Засветился – смени машину и вызови людей, если что, пусть они из машины выскакивают. Ты же остаешься в тени. Без вариантов. Ты меня слышишь?
– Да, слышу.
– Все, сейчас ты где?
– Дежурю у ее дома.
– Все еще? Вызывай своих людей и уезжай домой. Чтобы духу твоего не было у ее подъезда.
– Да.
– Все, до завтра. Сообщайте как только будут новости. И помни, никакой самодеятельности. Она еще только вчера вены себе резала из-за Де Круа. Не забывай.
Мирослав отсоединился. Бросил трубку на заднее сиденье. Вызывай людей. Да здесь они. Весь день за ними таскались. Пересменка уже даже должна была произойти.
– Ч-черт! – он стукнул по рулю своей дорогой, эксклюзивной машины.
Он отлично знал, что Гай де Круа может оказаться живым. Отлично помнил, о том, что произошло вчера, как и о том, чем и насколько обязан французу. От этого чувствовал себя все гаже.
Еще на крыше, когда они с Аней смотрели вниз на Москву, Мирослав понял, что совершил непоправимую ошибку. И он отлично знал себя, теперь уже невозможно остановиться. Он будет разрываться между долгом чести французу и… Аней. То, что проснулось сегодня в нем, просыпалось лишь однажды и тогда оно не было сильно даже в половину сегодняшнего.
Ягудин понял, что начал влюбляться. Со всей страстью, на которую только был способен. И знал себя. Это уже было не остановить…
Еще раз стукнув по рулю, он вышел из машины и подошел к своей команде. Быстро дав указания, вернулся в авто и рванул с места. Ему нужно было привести мысли в порядок.
Да почему же у него никогда не бывает все как надо! Угораздило из всех женщин на земле, влюбиться именно в ту, в которую нельзя!
Мирослав ехал, не разбирая дороги. В голове звучал голос Ани, а в салоне автомобиля все еще витал ее запах…
Что теперь делать? Он не знал. Мирослав был человеком чести, так его и братьев воспитал отец. Он не мог так жестоко предать Де Круа. Судя по тому, что француз вытворяет ради этой девушки… Она ему дорога больше жизни. Гораздо больше жизни. Но, проблема в том… В том… В том…
В том, что теперь и у Мирослава та же проблема.
Много лет назад, когда дети еще были маленькими, Ягудин старший отмечал устойчивость характера Мирослава, фанатичную привязанность к любому делу, за которое он брался. Это же касалось и отношений. Он всегда выполнял обещания. Он был необыкновенно преданным другом, который никогда никого не бросит в беде, даже если накануне его предадут.
И вот теперь этот ребенок вырос и его характер сыграл с ним злую шутку.
– Что мне делать? – спросил он пустоту.
***
Гай уже больше семи часов был за рулем. Дождавшись новые документы с курьером, они тут же отправились в путь. Де Круа был не только отличным летчиком, но и в управлении автомобилем мог дать фору многим гонщикам.
При въезде в Германию он почти все время выжимал двести двадцать, двести сорок километров в час. За прошедшую ночь ощущение того, что Анна в опасности не прошло, а наоборот усилилось. Он как будто чувствовал ее…
Вчера вечером что-то случилось. Что-то страшное. Он просто знал это. Поэтому выжимал максимальную скорость, чем пугал Бориса.
