Доступен он только в Сердцевине, но и там нужно быть Крезом, да еще добыть разрешение правительства, выгравированное на платине и утыканное драгоценными камнями, не то и на километр к нему не подойдешь. Изготавливается он из яда какого-то там жука, способного жить на планете, которую вот уже лет десять как разнесли боеголовками, потому-то, сами понимаете, штука редкая. Но история не о нем, не о том, как она его нашла, заполучила и привезла, нет, на этом мы останавливаться не будем. Она его нашла. Она его добыла. Она его привезла. И довольно с вас.
Ясность
Проснувшись в четвертый раз, он открыл глаза и увидел, что у кровати с миской дымящегося супа сидит Антонио. За спиной у него примостилась на краешке стола женщина с капитанскими нашивками на рукаве: смотрела на него, скрестив на груди руки.
- Тоньо, - сказал Лазаро. - Hijole, me duele la cabeza como un verdadero Diablo.
- Ничего удивительного, - сказал Антонио, но расплылся в идиотской улыбке. - Поешь супа.
- Коразон, - сказала женщина таким тоном, словно не в первый раз это повторяла. На рукавах у нее были капитанские нашивки. Ла-заро решил, что она ему не нравится.
- «Ми Фрегадо Суэрте», - продолжала она. Лазаро сел, упершись спиной в стену, и взял миску.
- Я напился?
- Вроде того, - кивнул Антонио и протянул ему кусок хлеба.
- Последний рейс Коразона, - продолжала женщина. Лазаро нахмурился.
- Перед тем, последним рейсом какая-то chingadero выдала нас федералам, Коразона они высадили на каком-то паршивом астероиде, да и остальным тоже досталось.
- Но у него был груз, и от этого груза он избавился до того, как его сцапали, - не унималась капитанша. - Где это произошло?
Лазаро откусил кусок - хлеб был свежий и на вкус великолепный.
- Что тут происходит, Тоньо? - спросил он с полным ртом. Антонио пожал плечами, откинулся на спинку стула. Стул скрипнул и покачнулся, но выдержал.
- Нам предлагают сделку. Она раздобыла «МемМакс», достаточно, чтобы исправить то, что с тобой сделали федералы. А взамен хочет получить координаты нулевой точки, чтобы попасть туда, где Коразон сбросил добычу. Поделимся фифти-фифти, половину нам, половину ей и ее экипажу.
- Тебе даже лететь не понадобится, - сказала она. - Может, даже лучше, если ты не полетишь. Просто скажи мне, где.
- И ты сбежишь со всей добычей, - вмешался Антонио, словно в сотый раз это повторял. - Ты что, за идиотов нас держишь? Лаз не может лететь, потому что федералы вшили в него чип, и покинуть Вираж он тоже не может. Зато я могу. Если у тебя проблемы, скажи, и сделка отменяется.
- Отвали, - огрызнулась она. - Мы вогнали в твоего прихлебателя слишком мало «МемМакса», чтобы вылечить. Дозы хватит лишь на пару недель, а после - ба-бах! - назад, в страну дураков. Так что сделку вам не отменить.
- А я не собираюсь называть тебе цифры, смотреть, как ты улетаешь и робко надеяться, что когда-нибудь ты, может быть, вернешься, - возразил Антонио. - А он не прихлебатель, он мой брат, поняла?
Так они и препирались. Нубуковая куртка Антонио висела на спинке шаткого стула, и сейчас Лазаро увидел, что по швам она обтрепалась, и сквозь них проглядывает пластмасса. В зачесанных назад черных волосах Антонио у корней проступала седина. Он всегда заботился о своей внешности, даже много лет назад, когда они были детьми. Сев, Лазаро спустил ноги с полки. Теперь, когда суп кончился, он осознал, что в комнатенке пахнет затхлым, и ничто здесь не говорит, будто это его дом: нет ни глифов, ни книг, ничего - но он все равно понял, что это его комната. Узнал по потекам на стенах.
И тут пришли воспоминания. Детство, школа, Академия, как карабкался на гору, первое задание, годы с Эмилиано Коразоном, последний рейс, захват корабля и то, что федералы сделали с ним. Он вспомнил годы, когда шатался по Виражу, и как собственная личность осыпалась с него кусочками, точно старая штукатурка, он вспомнил Джейн: какой она была и какой стала.
- Как это - чип? - прервал он их перебранку. Оба повернулись к нему. - Почему у меня чип? Куда мне его засунули?
