Антон Павлович Чехов - страница 17
Крестьянка Степанида в рассказе «Новая дачка» (1899) говорит: «Должно, нет нам счастья ни на том, ни на этом свете. Все счастье богатым досталось» (IX, 335).
Каким путем счастье достается богатым и как приобретается само это богатство, Чехов прекрасно и правдиво показал в повести «В овраге» (1900), которую он назвал «последней повестью из народного быта».
Когда-то Чехов писал, что самый легкий способ приобретения богатства «состоит в забвении одной всем мешающей вещи — совести. Воруй и грабь» (I, 285). Этим путем разбоя, грабежа, воровства, обмана и насилий разбогател герой чеховской повести Цыбукин, являющийся типичным представителем деревенской буржуазии. Через тяжелые преступления идет к богатству и почестям его невестка Аксинья, в облике которой писатель подчеркивает нечто змеиное, указывает на черты звериного хищничества. Цыбукины богатеют на обнищании и разорении крестьян, постепенно превращающихся в деревенских пролетариев.
Повесть Чехова хорошо иллюстрирует глубокую правду слов В. И. Ленина о том, что «и человеческий труд, и человеческая личность, и совесть, и любовь, и наука — все неизбежно становится продажным, пока держится власть капитала»>1. Повесть проникнута глубочайшим чувством ненависти писателя к буржуазии и гуманистической любовью к ее жертвам — трудящимся города и деревни. Чехов верил в освобождение крестьянства от порабощения и неволи, как он глубоко верил в светлое будущее всего русского народа. Устами положительных героев повести .«В овраге» Чехов говорит, что как ни велико зло, оно будет побеждено: «все на земле только ждет, чтобы слиться с правдой» (IX, 400).
Не будучи марксистом, Чехов своей критикой капитализма, обличением городской и сельской буржуазии помогал русским марксистам-ленинцам сплачивать рабочих и все демократические силы страны в их борьбе против мира тунеядцев, эксплуататоров и угнетателей.
Паразитической жизни господствующих классов Чехов противопоставляет трудовую жизнь народных масс и лучших людей из интеллигенции. Каждый член общества должен быть поставлен в такие условия, при которых труд — физический или умственный — был бы необходим и обязателен, ибо «без труда не может быть чистой и радостной жизни» (VIII, 400). Свое отрицательное отношение к праздной, нетрудовой жизни Чехов определенно высказал в письме к Суворину в апреле 1897 года: «Я презираю лень, как презираю слабость и вялость душевных движений» (XVII, 59).
Презирая лень, осуждая праздность, Чехов своим творчеством славил творческий, созидательный труд, славил челове-
ка-труженика, его духовную энергию, силу и способность упорным трудом преодолевать все преграды и неуклонно идти к цели. Чехов мог бы повторить слова Некрасова: «Воля и труд человека дивные дивы творят».
Эти слова прекрасно раскрывают основной смысл драмы
Чехова «Чайка» (1896). Героиня этой пьесы Нина Заречная выступает воплощением человеческой воли и целеустремленного труда — замечательных качеств характера, благодаря которым Заречная сумела преодолеть все невзгоды и большое личное горе и, в конце концов, победить.
Подлинным гимном труду и суровым осуждением пошлого, никчемного существования прозвучала чеховская драма «Дядя Ваня», вышедшая годом позже «Чайки». Устами доктора Астрова в пьесе выражена заветная мысль писателя: «праздная жизнь не может быть чистою» (XI, 214). Сам Астров — человек бескорыстного труда: он работает как никто в уезде, лечит крестьян, помогает народу, хочет, чтобы жизнь народная в будущем была прекрасной. «Такие люди редки, их нужно любить», — говорит Чехов.
Необыкновенно трудолюбив, скромен и честен другой герой пьесы — Войницкий; этими же достоинствами отличается его племянница Соня. Все это добрые, обаятельные, чудесные люди. Но трагизм их положения заключается в том, что плодами их самоотверженного труда нередко пользуются гадкие пошляки, тупые и ограниченные существа, мелкие и самолюбивые, вроде бездарного профессора Серебрякова. Сами по себе хорошие люди, войницкие становятся жертвами общественного строя, при котором, говоря словами Белинского, скоты блаженствуют, а все благородное страждет.
