Антон и Зяблик - страница 8

День был такой хороший, солнечный. Во дворе у корыта голуби дрались, кот следил за ними с крылечка, шевеля усами, - столько интересного было на свете, а Спирька ничего этого не замечал. Такая тоска, словно бы солнце украли. Варька кормила его щами, ругала Соньку - драную козу, смеялась чему-то, а Спирька ел, не чувствуя вкуса, вспоминал, как гонялся за жаворонком, прыгал за ним в силосную яму, и сам показался гадким себе и злым. И ради кого старался? Ради тряпичницы этой и подлизы. И как это он раньше не видел?

Спирька не доел, отодвинул миску, вдруг бросился в сени, схватил бездыханную птичку, накинул пальто и выскочил вон.

У силосной ямы Спирька остановился, сжимая остывший комок, перевел дыхание и долго молча ждал: может, вылетит снизу тот, другой? Но сколько ни звал птицу, оттуда, снизу, не доносилось ни шороха, ни звука.

Значит, улетел. А куда улетел? Ведь околеет на морозе, спугнутый с теплого места. Умрет! И так нехорошо стало Спирьке...

А вокруг солнечно светились белые поля, вдали дымчато синел лесок. И с соломенных крыш коровника мягко струился вниз тихий снежок, и метались, сверкая синими искрами, падающие снежинки…

Колхозная кузница стояла на склоне оврага, спрятанная в зарослях бузины и лещины. Ее ниоткуда не увидишь, кузницу, но зато из нее видно все, что окрест: вон гуси плещутся в ручье, протекающем в овраге, а вон женщины стирают белье в бочаге, гулко хлопая вальками. А если вверх посмотреть, то увидишь, как по краю оврага катятся автомашины, подводы и велосипеды.

В кузнице работает чернобородый кузнец Панас. Он высокий, сильный, еле втискивается в кузницу, а работая, пригибается, потому что иначе голова пробьет крышу и будет торчать наружу, как телевизионная антенна - всей деревне на смех. Вот почему, наверно, и сутулится Панас - ходит, словно боится развернуть свои плечи и ненароком кого задеть.

В кузнице и возле нее много всяких вещей: старые бороны, мятые колесные ободья, пудовые амбарные замки, стертые автомобильные покрышки… Бог весть в какие времена и кому они служили!

Но главные в кузнице вещи: горн с мехами, похожий на древнего дракона - такие в жизни не бывают, а только еще в сказках живут, и наковальня - не наковальня, а огромный перевернутый утюг.

Вместе с Панасом работает в кузнице Илья, его подручный. Дело у него маленькое - качать палку-качалку от мехов и плющить кувалдой поковку. А уж вертит поковкой Панас, - здесь соображать надо. Выхватит ее из горна, швырнет на наковальню, рассыплет молоточком призывную трель, укажет точно, куда бить надо, а уж Илья примерится своей кувалдой да как бухнет. И пойдет по кузнице стук-перезвон, полетят звоночки-бегунки над оврагом, над деревней, над полем, над лесом - повсюду слыхать.

Любое чудо вдвоем могли сотворить: из длинной пластины обод согнуть, из кривой железяки лемех отковать, а из стержня сколько хочешь понаделать скоб, клепок и болтов.

Где бы ни был Ивка Авдеев - дома ли, на огороде или на улице, но как заслышит стук-перезвон, дух захватит от радости, побежит он в кузницу, протиснется в уголок, сядет за точильню, спрячется там, как мышонок, и уставится на горн, похожий на дракона. Дышит дракон своей морщинистой грудью, шипит из горна, как из пасти, злющий-презлющий огонь, а Ивке не страшно с Панасом - тот любое страшилище одолеет!

Очень любил Ивка слушать, как Панас разговаривает. А говорил кузнец не только с людьми, но и с вещами.

Приедет водовоз - колесо на телеге шатается.

- Развезло тебя, сердечного, - скажет Панас.

Это кому же? Водовозу? Нет, колесу.

- Вправим тебе косточку, чтобы ходил как надо, а не плясал камаринского.

Забежит хозяйка с худым ведром.

- Кто тебе ухо оторвал? - спросит кузнец и покачает головой. - Ладно, окажем тебе скорую помощь, новое приладим.

А вещи Панас называл по-своему. Плуг величал старичком, борону - матушкой, скобу - собакой, топор - однозубом, а горн по-человечьи Кузьмой называл.

Однажды ушел куда-то Илья, Панас остался работать один. Сам поковку держал, сам же и молотом плющил ее. Отковал он ее, другую в огонь положил. А тут и Ивку приметил: сидит мальчишка в углу, глазки блестят, угольным смрадом дышит, все ему здесь интересно.