— Я видела этого человека... Гена, это же тот, которого убили в день твоего приезда.
— Бабляк... Но кто второй?
Я покачал головой. Потом присел и стал разглядывать снимок через лупу...
Третий звонок дрожал над обезлюдевшим фойе. Заглянула билетерша. Она торопила нас.
— Пойдем, — шепнула Нелли. — Не привлекай внимания.
Мы пошли в зал. Но мне было не до кино. Я твердил фамилию фотографа — Саркисян...
Плакат третий
Этот стук извел меня. Он был громким и повторялся через короткие промежутки времени: «тяк... тяк... тяк!..»
Я высунул голову из-под одеяла. Посреди комнаты стоял эмалированный таз. С потолка капала вода. Таз, вероятно, принесла хозяйка, потому что за окном лил дождь и было сумрачно. А крыша была совсем как решето. Хозяйка однажды сказала:
— Достали бы мне жести. Вы все можете...
— Не обещаю.
— Вы все можете, — повторила хозяйка. — Если захотите.
— Это другое дело.
Она деланно вздохнула и покачала головой. Что ни говори — дама с манерами. Вот и сейчас я слышу ее шаги на пороге. Она не стучится в дверь, а громко, нараспев говорит:
— Вы еще спите?
— Нет. Плаваю...
— У меня к вам дело, — говорит хозяйка.
Минуту спустя она уже в комнате. Громоздкая, словно шкаф.
— Вы будете иметь возможность беседовать с человеком необыкновенным. — Голос ее звучит как в бочке.
— Роза Карловна, кто вы по национальности? — спрашиваю я.
— Спросите что-нибудь полегче. Мать моя была гречанка. Отец прибалтийский немец... По паспорту я русская... У вас что, профессиональная манера перебивать говорящего? За месяц я так и не смогла сказать вам то, что могла и хотела. Но на этот раз вы меня выслушаете... Наш сосед — учитель ботаники. Настоящий русский интеллигент. Он всего боится. И только к органам власти питает доверие. К тому же он убежден, что у такой хозяйки, как я, не может быть плохого квартиранта. У него неприятности. Поговорите с ним. Это займет немного времени. А я приготовлю вам воду для бритья...
Над жухлым, худым лицом блестело пенсне. Учитель ботаники протянул мне руку и виновато сказал:
— Чайников.
Путаясь и заикаясь, он рассказал, что этой ночью к нему залезли воры. Очистили шкаф с шерстяными вещами. А дело идет к зиме...
Расследованием кражи в доме Чайникова занялся Волгин. Он обнаружил на шпингалете отпечатки пальцев. Вскоре выяснилось, что отпечатки принадлежат местному жулику по кличке Граф Бокалов. Графа взяли в три часа дня в торгсине, когда он сдавал золотое обручальное кольцо.
Девятнадцатилетний парень, бледный, с глазами наркомана, дурковато произнес:
— Граждане начальники, меня и самого совесть мучит. К старому учителю залез. К человеку, который мне про порядочную жизнь рассказывал...
— Где вещи? — спросил Волгин.
— Какие вещи? — удивился Граф. — Что-то вы тень на плетень наводите. Лучше спросите, из каких побуждений я кодекс уголовный нарушил. Что меня в чужое окно толкнуло? Я отвечу вам, граждане начальники... Жажда знаний! Вы и не ведаете, какая у старика богатая библиотека! При царском режиме собирал!
Болтая в таком духе, Граф Бокалов в течение трех часов утверждал, что забрался к учителю Чайникову с целью выкрасть книгу Лидии Чарской «Паж цесаревны».
Книгу обнаружили при обыске. Исчезновение ее Чайников просто не заметил. И еще в комнате Графа нашли нераспечатанную коробку в английской упаковке.
Потом Графом внезапно заинтересовался сам начальник отделения. Какие планы у Каирова на этот счет — профессиональная тайна. А может, он просто хочет помочь Бокалову порвать с преступным прошлым. Стать на правильный путь...
Я забыл написать о фотографии. Тогда, после сеанса, мы вернулись в фойе. И я снял фотографию, предъявив изумленному директору удостоверение угрозыска. Вообще я заметил, что люди либо удивляются, либо пугаются, столкнувшись с нашим братом. Почему так? Ведь большинство из них хорошие люди...
Сразу пошел в отделение. Показал фотографию Волгину. Он часа два рылся в картотеке. Пришел и говорит:
— Привет от Хмурого. Выходит, что старый валютчик опять объявился в наших краях.
Фотографию увидел Каиров. Он поразил меня своим ответом:
— Хмурый. Поговорите с Саркисяном.
