Свою страсть к химии и футболу он сохранил и в институте, где уже со второго курса обратил на себя внимание профессоров, предвещавших ему большое научное будущее.
Война застала его на третьем курсе, и он в первые же дни пошел работать на завод младшим оператором. Учебу продолжал заочно. Когда наступил срок защиты диплома, студент Салим Азимов уже исполнял обязанности инженера одного из экспериментальных цехов, где осуществлялось его предложение, легшее в основу диплома. Ученый совет института, ознакомившись с дипломной работой Азимова и практическим использованием его научной работы на заводе, счел возможным присвоить ему звание кандидата технических наук.
Три года спустя Азимов перешел на работу в научный институт, а заводской цех, которым он руководил, выделился в самостоятельную экспериментальную базу этого института. Женился он на выпускнице медицинского института Зарифе. Теперь у него уже трехлетний сынишка Вагиф. Живут они в новом доме на улице Низами.
С Октаем Чингизовым они виделись редко: у каждого было много своих дел, — но дружбу поддерживали. А когда начиналось футбольное лето, обязательно встречались на стадионе. Вот и вчера Азимов позвонил Октаю и пригласил его поехать на дачу к морю. У Зарифы отпуск, и она решила провести его с Вагифом на виноградниках и целебном золотом пляже. Октай отказался, он хотел, используя воскресный день, показать врачам свою мать: старушка последнее время прихварывала, а сама ни за что не хотела идти к врачу. Друзья условились встретиться на стадионе.
Накануне выходных дней в буфете института, в котором работал Азимов, всегда царило оживление, особенно в летние месяцы. Многие сотрудники, направляясь на пригородные дачи, где отдыхали их семьи, запасались конфетами и печеньем, которые всегда здесь были в большом ассортименте, — о чем заботилась заведующая буфетом. Заняли свою очередь у буфетной стойки Салим Мамедович Азимов и его ближайший сотрудник доцент Рамиз Аскерович Агаев. Они продолжали начатый еще в коридоре разговор, из которого явствовало, что Рамиз Аскерович — обладатель, как он сам выразился, «роскошной загородной виллы», состоящей из двух комнат и громадной, открытой ветрам и солнцу веранды, — рад будет принять у себя в качестве гостей семью Азимова.
— Конфет бери побольше, — уговаривал Азимова Агаев, — чтобы твоему Вагифу на всю неделю хватило. С моей Гюльшен просто беда: она может съесть за сутки килограмм конфет, а мать бегает за ней часами с кисточкой винограда. Странные существа эти дети, никак не могут понять науки о витаминах!
— Значит, мы с тобой плохие химики, — рассмеялся Азимов, — если не можем объяснить эту нехитрую науку.
— Неужели ты, Салим Мамедович, оставишь море, виноградники, жену и сына, для того чтобы поехать на этот проклятый футбол?!
— Обязательно. Поспевай с твоим шашлыком до четырех. В пять меня уже на даче не будет. Сегодня буду работать всю ночь и завтра после матча тоже, тем более, что ты меня так великолепно выручил.
— Чем? — не понял Агаев.
— Как чем? Забрать к себе на дачу мою жену с сыном на целых две недели — это ли не помощь?! Именно сейчас, когда моя работа в основном завершена и начинается главное — доклады в соответствующих инстанциях с оппонентами, что при всей их доброжелательности отнимает немало времени и сил.
— Да, в этом ты, пожалуй, прав.
Подошла очередь Азимова, и буфетчица отвесила ему солидный серый кулек «Золотого ключика» и «Мишек на севере».
— Салим Мамедович находится на усиленном питании? — послышался сзади насмешливый женский голос.
Азимов обернулся и с шутливым негодованием воскликнул:
— Да я ведь высох на наших черствых институтских хлебах! — И обратившись к женщине в синем халате, в больших роговых очках, венчавших ее худощавое, маловыразительное лицо, протянул ей свой кулек и любезно предложил: «Пожалуйста, Елена Михайловна, прошу вас, угощайтесь, „Мишка на севере“ повышает тонус и смягчает характер даже самых жестокосердных библиотекарш».
Елена Михайловна окинула испытующим взором грузную не по возрасту фигуру Азимова, протянула руку за конфетой и спокойно осведомилась:
