Было уже довольно поздно, когда Паромов при свете единственной лампочки, изрядно загаженной мухами и свисавшей на жилах электропровода из центра потолка (на оснащение кабинетов люстрами средств не хватало), с карандашом в руке и листком бумаги окончил изучение полученного материала, одновременно набрасывая себе план первоочередных следственных и оперативных действий. Потом пододвинул к себе портативную печатную машинку «Москва», им же купленную по случаю на Центральном рынке, так как жизнь заставляла отбросить надежды на отделовскую печатную технику и рассчитывать только на свои силы, и, вложив в каретку пару чистых листков, переложенных копиркой (бланков опять же не было), принялся стучать постановление о возбуждении уголовного дела. Место. Дата. И далее по уже привычному до автоматизма порядку: «Ст. следователь ОМ-6 УВД гор. Курска, майор юстиции Паромов, рассмотрев материалы проверки, установил…».
«Следствием установлено, что …никого не установлено, — грустно подумал Паромов, оканчивая печатать постановление. — Никого не установлено, но придется установить! — Он потянулся на стуле, расправляя занывшую спину. — Теперь можно и домой отправляться, — мелькнула очередная мысль. — Друг Карих уже как полчаса назад ушел, и мне пора».
Но тут в кабинет вошел Махов, по-видимому, привлеченный стуком печатной машинки.
— Что домой не идешь? Там теперь, наверное, заждались…
— А сам? — Вопросом на вопрос ответил Паромов.
— Сам бы рад, да начальство не отпускает. Взяли моду до двадцати трех…, а то и до двадцати четырех часов сидеть: «кабы чего не случилось». Словно от того, что мы будем находиться тут, а не дома, зависит криминальная составляющая нашего общества. Смешно!
— Смешно, — согласился Паромов.
А разве не смешно людей до полуночи маёрить, шельмовать… В отделе таковых вместе с начальником, его заместителями и начальниками ведущих подразделений (следствие, ОУР, ОБЭП, ГАИ, паспортно-визовая служба) до десятка приходилось.
— Впрочем, я сегодня отпросился у шефа, — Махов имел в виду Павлова, — пораньше. Тут и без меня сидельцев достаточно: Василенко, Кононов, начальник розыска — Лукьянчиков, замполит Иванов, начальник МОБ — Калмыков. Два наших отделения наберется… Закругляйся и поехали. А то дети наши без отцовского надзора растут… и вырастут, пока мы тут будем без особого толка штаны протирать.
— Я, в принципе, уже готов… к отправке. Осталось только документы со стола в сейф убрать — и можно от-правляться, — отозвался на предложение своего начальника Паромов, которому после довольно тяжелого и муторного дня, честно говоря, не хотелось толкаться в переполненном общественном транспорте да и мерзнуть еще в ожидании его. На Магистральный поселок общественный транспорт не так уж часто и ходил, особенно вечерами.
— Собирай и выходи, а я пойду, прогрею свою «лошадку», — «закруглил» начальник следственного отделения разговор, покидая кабинет.
У Махова Виктора Дмитриевича была личная «шестерочка» голубого цвета из ВАЗовского «стойла» — подарок родителей, так как на милицейскую зарплату нельзя было купить ни «шестерочки», ни «копеечки», то есть первой модели ВАЗ, ни даже более дешевого и мало пристижного «Москвичика». И он никогда не отказывался подвезти по пути своих сотрудников, чем последние при каждой возможности и пользовались…
Допрос свидетелей из числа работников фирмы «Слово и дело» Паромов назначил на субботу. Приходилось в очередной раз жертвовать собственным выходным и лишать выходного людей, но старший следователь ОМ-6 пошел на это, рассудив, что в отделе будет более спокойная обстановка, что должно позволить более подробно и более обстоятельно допросить вызванных по повесткам лиц.
Тут следует пояснить, что материалы по мошенничеству в фирме «Слово и дело» Паромов получил в четверг, а в пятницу уже был подготовлен проект приказа начальника ОМ-6 о создании оперативно-следственной группы, в которую наряду со следователем вошли оперативники из ОБЭП и ОУР — Кулешов Александр и Сидоров Андрей, а также эксперт-криминалист Попов Олег. Оперативники и криминалист были молоды, горячи и, несмотря на постоянную загруженность, рвались в бой. Особенно активен был лейтенант Кулешов, жизнерадостный и улыбчивый паренек двадцати трех лет со смазливым смугловатым личиком и умными, вдумчивыми глазами и хорошо подвешенным языком — явная погибель девичьих сердец. Впрочем, и остальные парни ему в данной области ни в чем не уступали. Паромов искренне радовался, что в опергруппу вошел молодой сотрудник Кулешов, а не «опытный» по стажу службы капитан милиции Сенин, пустобрех, горлопан и лодырь, каких поискать.
