— А оперов с зоны «поднимать»?
— Не твоя печаль — дежурный, кого надо, всех «поднимет». Дуй на место происшествия.
Демин хотел еще спросить: чей труп, мужчины или женщины, но начальник розыска уже отключил связь, перезванивать и вновь отрывать время у начальства как-то не хотелось. «Сам на месте разберусь», — решил он.
Быстро одевшись и закрепив наплечную кобуру с пи-столетом; на бегу, без смака, обжигаясь, проглотил чашку чая. Все! Труба зовет! Надо на место происшествия спешить — время дорого, тут и оперативные дела подождут, никуда не денутся из сейфа. А проверяющим, в любом случае, всегда не угодишь. Так что одним замечанием больше, одним меньше — без разницы.
Прежде, чем стать сначала просто оперуполномочен-ным, а через полгода и старшим оперуполномоченным уголовного розыска, Демин несколько лет «оттянул лямку» участкового уполномоченного все того же седьмого отдела милиции, куда пришел после окончания юридического факультета КГТУ. Впрочем, понятие «оттянул лямку», тут не вполне корректное: Демин полюбил работу участкового милиционера. А ко всем сопутствующим основной работе помехам относился по-философски: и не такое было, но прошло, и это пройдет. Возможно, именно поэтому, работалось легко, без напряга, что замечали не только его бли-жайшие собратья-участковые, но и руководители служб.
«А не желаешь ли к нам, в опера? — проверив ведение документации на участковом пункте милиции, спросил майор Дремов, начальник уголовного розыска и ответ-ственный от руководства на текущие сутки. — Смотрю, все у тебя в порядке… и с бумагами… и с исполнительской дисциплиной. Все разрешено в сроки, без волокиты, причем качественно, как мне кажется. Да и глаз, вижу, — взглянул в упор начальник угро быстро и оценивающе своими черными, цигановатыми глазами, — имеешь веселый, с «бесенятами» и с язвинкой, явно наш, оперский, по всем статьям подходящий».
Пока он, старший участковый уполномоченный Демин Евгений Станиславович, прикидывал, как лучше ответить проверяющему: пожав плечами, «глубокомысленно» промолчать, не сказав ни «да», ни «нет», мол, смотрите сами — вы руководство, потому вам виднее; отделаться ли шутливой фразой, что каждому овощу — свое время и место; или же дать предварительное, впрочем, ни к чему не обязывающее согласие, — Дремов продолжал агитацию.
«Работа участкового, ясное дело, нужная и важная. Сам когда-то был и постовым и участковым, — басовито и с напором говорил Дремов. — Но романтика от них ушла почти полностью. Осталась одна повседневщина, серая и бесконечная. А вот в розыске романтика еще осталась. Правда, не такая, какая была раньше, лет так двадцать-тридцать назад, но все же… А знаешь ли ты, как о нашей работе, работе сыскарей, еще Петр Первый сказал»? — «Как-то не доводилось», — честно признался тогда Демин, успев вставить в напористый монолог «начальства» короткую фразу. — «Тогда послушай, — назидательно продолжил Дремов, — Петр Первый сказал: «Сыск есть ремесло окаянное, и для занятия сим тяжким и скорбным делом потребны люди здоровьем крепкие, духом твердые, нравом лихие, но зла не творя-щие». Чувствуешь, — повторил с прежним нажимом, — «нравом лихие, но зла не творящие». Словом, как ты, — для прочей убедительности довольно болезненно ткнул Дремов своим указательным пальцем ему, старшему участковому, в грудь. — Так что, не только думай, но и соображай. Ведь голова тебе дана не только для того, чтобы фуражку милицейскую на ней носить, но и соображать».
Потом были уже более конкретные разговоры, которые и предрешили его дальнейшую судьбу. Коллеги участковые, узнав, что он переходит на службу в уголовный розыск, советовали подумать. «Не спеши, — говорили они со знанием дела. — Там по-прежнему, как во времена то ли развитого социализма, то ли социалистического застоя, день не нормирован: от темна и до темна пашут… к тому же без выходных. А у нас, слава Богу, и рабочий день стал нормированным, и два выходных — совсем не шутка. Да и от глаз начальства разного вдали находимся, сами себе да совести собственной подконтрольны только, что совсем не маловажно во все времена. Некому каждый шаг да каждый вздох контролировать. А что романтики мало, то пусть бы ее и совсем не было — проще жить без романтики. Главное, чтобы работы было меньше, а деньги вовремя за службу платили, да, желательно, побольше, побольше».
