— Ой, ладно, — сказала она, — все мужики гордятся такими ранами. Хотя…
Она потерлась щекой о Димину грудь.
— Спасибо. Мне было хорошо. Сказать по правде, мне давно так хорошо не было. Сам-то кончил?
— Не знаю, — честно ответил Дима, испытывая смешанные чувства — с одной стороны, Юлина благодарность была ему приятна, с другой стороны — он не мог не понимать, что его заслуги были минимальны и благодарностей, пожалуй, не стоили.
— Не знаешь? — Юля удивилась, — а сейчас посмотрим.
Слезла с него, быстро отстегнула наручники, потом уселась рядом с Димой по-турецки, и подняв двумя пальцами опавший член, принялась его изучать, смешно хмуря брови и шевеля губами. Дима, растирая запястья, улыбнулся. Юля перевела на него очень серьезный взгляд.
— Что-то мне подсказывает…, — начала она, но не сдержалась и прыснула.
— Так-так… девушки у тебя нет, что ли?
— Почему? — Дима удивленно поднял брови.
— Спермы много. Или ты всегда такой… обильный? — Юля аккуратно стащила презерватив и продемонстрировала его Лукшину. Диме никогда в голову не приходило разглядывать использованные презервативы, поэтому ничего необычного он не заметил. Видимо у Юли в этом деле опыта было побольше.
— Нету девушки, — грустно согласился Дима, — девушки не любят неудачников.
— Неудачников никто не любит, — согласилась Юля, — особенно они сами. Бросила, что ли?
— Ну не то чтобы бросила, — Лукшин пожал плечами, — само собой получилось… разошлись, как в море корабли.
— Бросила, значит. Хм. Знаешь, где она зависает? Хочешь, пущу тебя за руль, сама рядом сяду и мы ме-е-едленно проедем мимо? А? Или… она работает? Давай домой ее с работы подвезем?
Дима представил и широко улыбнулся. Потом погрустнел и отрицательно помотал головой.
— Классно было бы, но — нет.
— Почему? Подыграю по высшему классу — всю ночь в подушку реветь будет, гарантирую. Или… ты ее любишь?
— Да не… — Дима досадливо сморщился и замотал головой
— Не любишь, но хочешь, чтобы вернулась, да?
Юля легко спрыгнула с кровати, покачивая бедрами, отошла от кровати и, полуобернувшись, бросила на Диму многообещающий взгляд из-под ресниц.
— А я тебе чем не подхожу?
Чувствовал Лукшин себя выжатым, как половая тряпка, но кое-что шевельнулось в нем под этим обжигающим взглядом.
— Всем подходишь, — сказал он, сглотнув слюну, — наоборот. Я ж понимаю. Что я тебе — так, игрушка на пару раз. Поигралась и бросила. Сама ж говорила, что у тебя триста мужиков.
— Дурак ты все-таки, — печально констатировала Юля и вдруг резко присела, — ой!
— Что случилось? — Дима встревожено приподнялся.
— Бл…ь! — раздраженно сказала, вставая, Юля, — чулок порвала. Вот ведь гадство, а!
— А что такого-то? — удивился Дима, — подумаешь, чулки. Или они у тебя золотые?
— Ты не понимаешь! При чем тут золотые-незолотые? За что ж это я зацепилась…
С недобрым прищуром оглядела Диму, задержав взгляд на его чреслах, потом ухмыльнулась и мотнула головой. Балансируя на одной ноге, сняла чулки, скомкала их в руке и запустила под кровать.
— Ну и хрен с ними. Эх, все-таки ничто так не улучшает настроение, как хороший секс.
Подняла сцепленные руки над головой и сильно (Дима даже расслышал легкое похрустывание) потянулась. Развела руки, сделала пару махов, покрутила бедрами — как спортсмен на разминке. Дима, разумеется, смотрел во все глаза, с некоторым удивлением чувствуя нарастающее возбуждение. Юля это тоже заметила: вдруг прервала свою физзарядку, и, нацелив указательный палец, торжествующе воскликнула:
— О!
— Не-не-не! — Дима быстро закрылся руками, — попозже, ладно? Я еще от того раза не отошел.
— Да ты не пугайся так, — мягко сказала Юля, — я первый голод утолила, нежнее буду. Хотя… насчет попозже ты прав… что-то я проголодалась. Ты как насчет перекусить?
Она перевела взгляд куда-то в сторону, потом хихикнула и тихонько сказала:
— Смотри!
Дима проследил ее взгляд и увидел стоящего на распахнутом пороге спальни черного кота. Петрович стоял с очень мрачным видом и хлестал себя хвостом по бокам. Поняв, что замечен, коротко мявкнул, развернулся и исчез.
— Ревнует, — со смешком сказала Юля, — беги в прихожую, спасай свою обувь.
