Затем обычные орбитальные процедуры. Возвращение было проще, поскольку маршрут Марс-Земля пролегал, что называется, под горочку. Вскоре они отправились по этому маршруту.
Через три дня после отлета пришли важные новости. Чужие (их не перестали, несмотря ни на что, называть лебедянами) исчезли — улетели, испарились, отчалили. Период неверия, проверок и перепроверок данных слежения был недолгим. Инопланетный корабль был столь велик и имел настолько заметный радиационный профиль, что не заметить его было попросту невозможно. Он исчез. Некоторые считали, что он сделался невидимым благодаря применение непостижимо могущественных инопланетных технологий, а другие утверждали, что невидимость была прелюдией к скрытной атаке на Землю. Большинство же склонялось к тому, что дела обстоят так, как выглядят: чужие явились в нашу глухую солнечную систему, поговорили с нами, согласились встретиться — при условии, что мы сами дошлепаем до облака Оорта, и после этого отвалили, даже не попрощавшись. Что это значило? Дебаты бурлили и полыхали повсюду, где только можно было найти человеческие существа. «Лебеди улетели» стала самой включаемой песней в истории музыкальной индустрии.
Ситуация определенно затруднила положение «Лейбница»; кораблю оставалось три недели до орбиты Урана, но двигался он с такой скоростью, что маневр пращи позволял зашвырнуть его еще дальше, но не развернуть на сто восемьдесят в направлении Солнца. Разгорелись горячие споры, что делать дальше. Следует ли продолжать движение к облаку Оорта в надежде, что инопланетяне вернутся (в конце концов, они же согласились встретиться) — или же корабль должен развернуться, покинув тщательно рассчитанную последовательность эллипсов, арок и кривых путешествия туда-и-обратно, затормозив с грубым применением двигателей, сжигая топливо, облететь Уран и начать долгое свободное падение к Земле?
— Похоже, тебе повезло, что ты не попала на «Лейбниц», — сказала Острайкер. — Что, если они решат лететь дальше к Оорту, а лебедяне так и не встретят их? Напрасное путешествие. Не могу поверить, что они ушли! А ты можешь поверить, что они ушли, Анге?
— Могу, — сказала Млинко.
— Ну ладно, а я не могу. Я не могу! Преодолеть такое расстояние, вступить в контакт, а потом просто… свалить? Почему?
— Вселенная не всегда дает внятный ответ на вопрос «почему», — заметил Морис. — На самом деле, почти никогда.
— Это неправильно! Это должно что-то означать! По крайней мере, — настаивала Острайкер в крайнем возбуждении, — должно быть какое-то объяснение. Почему они просто взяли и ушли?
Анге ничего не сказала, но по ее мнению, было более чем вероятно, что уход был событием столь же случайным и необъяснимым, как появление. Она верила (и эта вера была для нее настолько близка к истинной религии, насколько это было возможно), что Вселенная устроена не в соответствии с логикой человеческого разума (насмотря на то, что разум этот — какая ирония! — был неотделимой частью космоса). Миллиарды жужжащих человеческих мозгов выстраивали узор, структурировали и наделяли волей; они находили красоту сюжета в каждом изгибе радуги. Космос тоже любил структуры, конечно, но структуры гораздо менее сложного, или, говоря точнее, более однородно повторяющегося типа. Повсюду водород и гелий, слипающиеся в различных комбинациях; закон обратных квадратов во все поля. Все существует, ничто ничего не значит. Космос совершенно чужд сюжетам. Если инопланетяне вторгаются в земной нарратив и назначают встречу, ну как же — здесь просто-таки обязана быть какая-то развязка! Однако ни завязка, ни развязка не укладываются в логику космоса; и уж конечно же последняя никогда не лежит, аккуратно свернувшись, в утробе первой в ожидании рождения. Если чужие совершенно беспричинно исчезли, как они вроде бы и поступили, значит (думала Анге) это было не более чем еще одним чуждым гармонии проявлением бесконечно несогласованного фрагментарного космоса.
Острайкер отказывалась в это поверить. Она изнуряла себя и окружающих догадками о возможных причинах исчезновения лебедян. Может быть, их отозвали на родную планету; может быть, произошла какая-то катастрофа, связанная с технологией прокола пространства или движением быстрее скорости света, которая вычеркнула корабль из реальности. Может быть, на борту случился мятеж. Возможно (Острайкер творчески подошла к последней версии) разные племена чужих на борту огромного корабля не сошлись во взглядах на судьбу человечества — следует ли приветствовать его или уничтожить — и плохие инопланетяне заблокировали хороших, но последние предприняли последнюю отчаянную атаку, которая разрушила корабль и, таким образом, принесли себя в жертву ради спасения невежественного человечества.
