Общество слышало это впервые. Наступила мертвая тишина.
– Король Тиходонска, говоришь?! Чтобы все тебе подчинились, чтоб весь город был твой!!! Типа заединщик такой! Общую идею он придумал!!! Хера тебе!!!
Во время свой речи Карпет дергался и притоптывал ногами, как припадочный, осыпая в яму комья мерзлой земли. Глядя на него, Каскет, хотя и старался сохранять спокойствие, тоже начал наливаться бешеной краской.
– Что ты такое мелешь?!! – прогремел он.
Он собирался сказать что-то еще, даже набрал в грудь воздух… Но тут Карпет завопил что-то нечленораздельное, рванул правую руку из кармана, на короткое мгновение поднес ее ко рту – и поднял вверх, чем-то сразу напомнив всем присутствующим Статую Свободы. Правда, вместо факела в его руке была зажата граната с выдернутой чекой.
– А вот так нравится?! – крикнул Карпет, выплевывая кольцо с торчащими усиками под ноги. – Когда тебя трахают?!
Граната!
Все (не только Каскет) застыли. Алекс и Гера успели достать стволы, но теперь не знали, что с ними делать – если они подстрелят Карпета, то их хозяину гарантирован, так сказать, совместный кирдык. «Быки» из охраны Карпета, видя такое дело, тоже схватились за оружие.
– Убери, эй! Ты! Пушки нельзя!! – вопили они на несколько голосов, от волнения с трудом подбирая русские слова.
И тоже не знали, что им дальше делать.
– И что теперь, придурок? – зло прошипел Каскет, но все услышали. – Дальше что?
Он присел на чуть согнутых ногах, будто собирался броситься на противника и вцепиться ему в глотку.
– А теперь посмотрим, кто духовитый пацан, а кто жидкое козье говно!! – проорал Карпет, размахивая рукой с зажатой гранатой. Похоже, говорить нормально, без крика, в этом состоянии он не мог. На губах пузырилась пена.
– На колени, сука!!! И проси у всех нас прощения!!! Иначе закопаем вместе с Гариком!!!
– За что прощения? – Каскет сбавил тон и выставил вперед пустые ладони. – Я без ствола. Давай перетрем нормально…
– Да за все!!! За мой дом, за Артурчика…
Но тут нога Карпета оскользнулась на краю могилы, он качнулся вперед, еще ожесточенней замахал руками, словно собираясь взлететь. И мерзлая земля, такая твердая, такая железобетонная на вид, вдруг осыпалась под ним, просела с хрустом и почти металлическим скрежетом. Карпет не взлетел, он уронил гранату, потерял равновесие и упал в яму. В последний момент вцепился в Каскета, то ли пытаясь удержаться, то ли увлекая врага за собой. Они падали вниз, прямо на гранату с горящим три секунды взрывателем, но в этот краткий, растянувшийся в обостренном сознании последний миг Карпет вдруг ясно понял, зачем Лис вел с ним мутные и непонятные разговоры…
Они одновременно упали на неровное земляное дно и тут же полыхнуло красно-желтое пламя, обожгло все вокруг, разметало по замысловатым траекториям тяжелые комья земли, щепу, камни, какую-то рвань… Со зловещим визгом взлетел вверх веер осколков. Аккуратная яма два с половиной на полтора метра превратилась в дымящуюся, остро пахнущую тротилом воронку.
Раздался отчаянный вопль. Кричал Костя Ким, который стоял ближе всех – в него угодил осколок. Итальянца, державшегося с ним рядом, отшвырнуло на острую ограду одной из соседних могил. Он то ли стоял, то ли висел, не двигаясь и не подавая признаков жизни. Остальных разбросало, просто присыпало землей или оглушило. Степашка молча ходил, покачиваясь, и тряс головой, как будто хотел вытрясти из ушей воду. Босой стоял на карачках, прикрыв руками голову…
Алекса контузило, как только встал и почувствовал в себе силы передвигаться, он подошел к краю воронки. Клубился, постепенно рассеиваясь, сизый вонючий дым. Внизу земля была перемешана с кровавыми ошметками. Валялся чей-то ботинок, удивительно чистый, как новенький; шнурки были завязаны в аккуратный бантик. Алекс соскользнул вниз: ему зачем-то понадобился этот ботинок. Он сам не знал зачем. И вдруг наступил на что-то… Неприятно мягкое. Отдернул ногу – увидел полузасыпанное лицо Каскета, своего шефа. Оно лежало отдельно от туловища. Алекс судорожно и молча стал карабкаться наверх, цепляясь пальцами за еще горячую землю. Земля осыпалась, и он сползал вниз. Кто-то стоял наверху, смотрел, но руки не подавал.
