Антарктида: Четвертый рейх - страница 2
Услышав это, Дениц покряхтел и сипловатым голосом субмаринника произнес:
— Вот только докладывать ему по поводу Новой Швабии становится почему-то все труднее. Почему-то…
— Может быть, потому, — приподнялся на носках Фридрих Наубе (он всегда приподнимался так, когда хотел сообщить что-то важное: возможно, считал, что для такого сообщения его небольшого росточка субмаринника недостаточно) — что, потеряв надежду сохранить рейх в Германии, он точно так же теряет надежду на то, что удастся создать новый рейх в Антарктиде.
— Смелое предположение, капитан-лейтенант, смелое. Когда в СД решат, что вас пора вздернуть, наблюдать за казнью я буду с чувством гордости за своего адъютанта. Как вам такая шутка, мой капитан-лейтенант?
— Главное, что вы будете присутствовать при этом, — кротко ответил Наубе, и по тому, как чувственно взглотнул он подступивший к горлу комок, гросс-адмирал понял, что сказано это искренне.
Искренность и преданность — вот то, что пятидесятидвухлетний гросс-адмирал ценил в этом офицере-субмариннике, с которым судьба свела его еще в июне 1935 года. В том июне, когда Гитлер назначил его, недавно произведенного во фрегаттен-капитаны и в недалеком прошлом командира легкого крейсера «Эмден»,[6] на неизвестную доселе во флоте должность — фюрер подводных лодок,[7] вступив в которую, Дениц принял командование 1-й подводной флотилией рейха.
Со временем он сменил много всяких флотских должностей и чинов, но неизменно считал себя именно тем, кем пожелал видеть его вождь нации, — фюрером подводного флота.
Это сейчас наличие большой стаи субмарин воспринимается в рейхе как нечто само собой разумеющееся, а тогда, в феврале 1935-го, Гитлеру понадобилось немало мужества и политической воли, чтобы, вопреки статьям Версальского договора, отдать приказ об их строительстве и при этом открыто заявить, что он намерен создать полноценный подводный флот. И пусть его 1-я флотилия насчитывала всего одиннадцать небольших субмарин, но и это уже было вызовом всей германофобствующей Европе. Вот именно, германофобствующей!..
— Да, якорь им всем в брюхо, это было вызовом, — сипловато пробасил Дениц, вслух подытоживая свою мысленную экспедицию в прошлое.
— Пусть даже вызовом! — не раздумывая, поддержал его Фридрих Наубе. — Само существование рейха — уже вызов. Всем, кто не способен воспринять наше величие.
Дениц слегка поморщился: он не любил, когда вторгались в его «блуждания по собственному одиночеству», даже если это вторжение совершал тот, кому это было простительно. Впрочем, большую часть того пути, который предшествовал его коронации в гросс-адмиралы, они с Фридрихом прошли вместе. И кто знает: возможно, этот некогда несостоявшийся фейерверкер теперь уже действительно способен угадывать сам ход его мыслей?
— Вы помните, как мы познакомились, Наубе? — спросил он, все еще стоя спиной к адъютанту.
— Помню. Но вы никогда не спрашивали об этом, мой гросс-адмирал.
— Вы служили тогда артиллеристом на этой ржавой посудине, именуемой крейсером «Нимфе».
— На котором вы когда-то были штурманом. Что же касается меня, то, если позволите уточнить, мой гросс-адмирал, я предстал перед вами всего лишь заряжающим дальнобойного орудия, с трудом дослужившись до обер-фейерверкера.[8]
— Все же какой-никакой обер.
— Но даже оттуда меня пытались списать, поскольку для столь тяжелых снарядов я оказался слишком малого веса.
— А главное, никогда не отличались дисциплинированностью. Ваш послужной список…
— …Вы же, мой гросс-адмирал, взошли на борт, — бесцеремонно перебил его Наубе, — чтобы поинтересоваться, остался ли на нем кто-либо из офицеров, с которыми вам пришлось «держать волну» в 1928-м.
— Именно так мы, старые моряки, и говорили: «держать волну», — простил ему нарушение субординации гросс-адмирал. — Для всякого молодого моремана высшей похвалой было: «Наконец-то ты держишь волну, парень!»
— А ведь со смыслом сказано, — с романтической грустинкой старого моряка произнес капитан-лейтенант.
— Да, так что там было дальше? — суховато вернул его к действительности главком Кригсмарине, не желая становиться свидетелем мнимого перевоплощения Наубе в морского волка.
