Как показывают данные исследований, распределение мнений о сути социальной справедливости и о несправедливом характере общественных отношений одинаково и в младших, и в старших возрастных группах… Именно несоответствие социальной реальности ментальному представлению большинства о социальной справедливости в наибольшей мере отчуждает население от политического класса, представителей бизнеса и государственной власти» [64].
— Третий раскол — этнокультурный.
Этнонационализм как идеология начал свое наступление еще в СССР, в годы перестройки. А в 1990-е годы реформаторам удалось произвести важное изменение во всей конструкции межнационального общежития России — сдвинуть массовое сознание нерусских народов от русоцентричного к этноцентричному. В некоторых регионах была начата мобилизация этничности на базе русофобии, т. е. агрессивного этнонационализма.
В.А. Тишков пишет об этом: «Идеологи этнонационализма проводят линию, что татарский, башкирский, марийский, мордовский и другие культурные компоненты не есть часть российского культурного ареала, а это часть полумифических и политизированных «тюркского мира», «финно-угорского мира» и прочих «татарских миров». Следом за этим принимаются государственные программы поддержки избранной категории россиян, родные языки которых лингвисты поместили в одну языковую семью, например финно-угорскую. А уже за ними следом, только с противоположным смыслом, эстонские политики вносят в ПАСЕ проект резолюции о нарушении прав финно-угорских народов в России. Обе эти позиции спонсирования этнического партикуляризма есть по сути отрицание российского народа, а значит, и России» [66].
Аномия в сфере этнических отношений инерционна, преодоление ее требует больших и тщательных усилий. Их результаты разрушаются социальными формами, возникающими в ходе реформы. На основании исследований 2003 года социологи пишут: «Вне зависимости от их мировоззренческой и вероисповедной принадлежности идентифицирует себя в качестве граждан России — 62%. При этом 11% по-прежнему считают себя гражданами СССР, а 3% респондентов — гражданами мира. Около четверти респондентов (24%) заявили о неопределенности собственной гражданской ориентации.
Наиболее же существенные отличия демонстрирует группа последователей ислама, в которой гражданами России ощущают себя лишь 39% респондентов, в то время как гражданами СССР — 19%, а гражданами мира — 8%. При этом уровень неопределенности в гражданской ориентации мусульман также самый высокий — 33%» [67].
— Четвертый раскол — между поколениями.
В последние годы перестройки и в 1990-е годы культурная травма, поразив и старшие поколения, и подростков, вызвала резкие конфликты между поколениями, разрушая традиционные отношения и установившуюся в советское время систему норм взаимной ответственности и уважения. В дальнейшем, в ходе углубления дезинтеграции общества, этот раскол лишь углублялся, становился «системным»: происходило расхождение социальных и ценностных установок, структур потребностей и пр.
М.Б. Глотов, изучающий отношения между поколениями, пишет (2004 г.): «Наиболее экспрессивное и агрессивное противостояние поколений происходит на макроуровне по проблемам идеологии. На микроуровне столкновение поколений сглаживается семейными традициями и вызвано различиями в отношениях к нравственным и субкультурным ценностям. Негативное влияние на межпоколенные конфликты оказывают такие социальные явления, как социальное неравенство и социальная несправедливость, конкуренция и безработица, этнические, сословные и религиозные разногласия.
Обострению межпоколенных конфликтов способствуют масштабные и динамические изменения в политической и экономической структурах общества, смена бытовых и культурных стандартов, а также сопутствующие им социальные конфликты, такие как, например, семейные, этнические, классовые, профессиональные» [69].
Приведем недавнюю оценку состояния молодежи: «Для установок значительной части молодежи характерен нормативный релятивизм — готовность молодых людей преступить социальные нормы, если того потребуют их личные интересы и устремления… Обычно такая стратегия реализуется вследствие гиперболизации конфликта с окружением, его переноса на социум в целом. При этом конфликт, который может иметь различные источники, приобретает в сознании субъекта ценностно-ролевой характер и, как следствие этого, ярко выраженную тенденцию к эскалации» [70].
