Она сидела в той же позе, когда он вернулся спустя пару часов. Сидела и внимательно смотрела на него темными глазами, как будто знала уже, что парень не сознательно вернулся по собственным следам, а неосознанно сделал круг по лесу и пришел в то же место, откуда вышел. Егор не стал ничего говорить, устало опустился на моховую кочку рядом с Сашей.
— Компас неправильно сработал?
— Да.
Они помолчали.
— Егор, давай вернемся на поляну, я тебе покажу кое-что важное.
Оказавшись на поляне, Саша подошла к избушке.
— Обойди домик по кругу, — сказала она и еле сдержала улыбку, глядя на возмущенное лицо своего спутника. — Пожалуйста. Разве тебе трудно?
Егор почему-то ее послушался, несмотря на откровенный идиотизм просьбы. Вокруг избушки была густо осыпанная хвоей и прелыми опилками земля, такая же, как и по всей этой, изуродованной неграмотной добычей леса, поляне.
— А теперь зайдем в избушку, ладно, Егор?
Егор, не говоря ни слова, зашел за Сашей в неказистый деревянный дом. Девушка подошла к единственному, не до конца открытому, окну избенки и резко распахнула деревянные створки оконца.
А там, за окном, было клюквенное болото, по которому неторопливо бродили сказочно красивые журавли. Время от времени птицы чуть взмахивали крыльями и, как бы танцуя, перелетали с места на место.
— Они нас не видят и не слышат, — тихо сказала Саша.
Потрясенный Егор не смог выдавить ни слова.
— Я читала как-то… есть такое мнение, в общем, что раньше Земля была защищена от влияния космоса озоновым слоем и сильным магнитным полем. А теперь, из-за деятельности человечества, в защитных оболочках планеты появились как бы дыры, и космос может непосредственно на нас влиять. Говорят даже, что он живой, космос, в смысле. Мало ли, как он влияет, мы ведь, ничего не знаем. Но справимся, правда? Русские же не сдаются, — и она засмеялась над собственными словами, льющимся как ливень, смехом. У Егора невольно дрогнули губы, складываясь в непривычную для него улыбку.
— Надо же, у тебя почти получилось улыбнуться, — весело сказала девушка. — А то я подумала, что у тебя, как это, порез улыбательных мышц.
— Не «порез», а «парэз», — назидательным тоном исправил ее врач, — и не «улыбательных», а мимических мышц лица.
Саша, видимо, не удовлетворившись достигнутым результатом, снова показала ему, как надо улыбаться.
— Я вообще-то, очень уважаю врачей скорой помощи, — она неожиданно стала серьезной. — Моего отца несколько лет назад один такой врач спас от смерти. У папы никак не останавливалась кровь, и тот врач прямо на нашей кухне из капельницы соорудил прибор для переливания крови. И перелил собственную кровь.
Егор отмер и отодвинулся от стены, к которой он из-за невольного потрясения после открывания ненормального окошка прислонился.
— А шрам у твоего отца отсюда и досюда? — прямо на себе показал врач, вызывая в памяти кровавую картину многолетней давности.
— Да, а откуда…
— Надо же, не думал, что он выжил.
— Так это был ты?! И ты даже не поинтересовался, что стало с человеком, в которого ты влил собственную кровь?!
«А девчонка — дочь двух алкоголиков, — Егор молча пожал плечами в ответ на ее вопрос. — Теперь понятно, откуда у нее странности. Наследственность…»
— Да, он выжил, — с обидой в голосе вновь заговорила девушка. — И после того случая ни он, ни мама не брали в рот ни капли спиртного. Папа работает слесарем-сантехником, его все уважают. У меня братик родился. Ему сейчас четыре годика. И, хотя тебе на нас наплевать, мы все равно тебе благодарны.
А прямо за окном, курлыкая, бродили далекие журавли. Егор молча отошел от стены и потянулся, закрыть окно.
— Не надо, — вскрикнула Саша. — Это же не простое окно. Дай, я сама, — она сдвинула створки окна так, чтобы оставалась небольшая щель. — Пусть оно останется полуоткрытым.
— Кстати, тебе нужно сделать перевязку на бедре, — с суровым видом сказал бывший фельдшер.
— Я сама себе сделаю, — все еще обиженным тоном сообщила девушка. — Только бинт и перекись дай.
Егора почему-то ее слова задели.
— А давай, ты не будешь вредничать, — в сердцах заявил он.
В полутьме избушки выражение ее глаз не удавалось разглядеть.
