₪
Ее любовь крепчала, и превращалась в нечто большее и постоянное. Виктор когда знакомился с ним выразил свое одобрение, и Диана была рада, что их взбалмошная дочь, наконец-то выходит замуж. Но саму Нэлли не отпускали сомненья. Онор признался ей натянуто в любви, но не это она хотела услышать, не этого она ждала. Перед тем, как поехать к его матери во Франции, она отдалась ему, в те мгновенья она почему-то вспоминала ту близость с Олли в его машине, Онор после всего стал расспрашивать, где она потеряла невинность, наивная Нэлл рассказала правду, совсем не понимая, что можно было немного солгать. Когда он сделал ей предложение, она сразу же согласилась, разум шептал ей, что она совершает ошибку, но сердце… сердце заглушало его. Оно стучало так громко, что Элеонора не могла понять, что говорила ей ее гордость. Родители ее отговаривали, может этого она хотела, но они оба выражали свою благосклонность. Только Джулия обронила, что Онор не тот, кем кажется, но Нэлли посчитала это просто завистью. Прежде всего Элеонора была женщиной – слабой и влюбленной.
Ее должна была насторожить будущая свекровь, но Нэлл посчитала, что справиться с этим, и сможет подружиться с ней. Ей понравилось поместье, эти виноградники, этот запах земли, она могла бы здесь остаться навсегда, но ее сердце занимал Лондон, ее любимый город. Все были только рады за нее. Только Эдит Дю Салль не выразила своего восторга выбором сына. Эта девчонка явно ему не подходила, как считала она. Ну, и что она образована и из хорошей семьи, и она леди. Эдит хотела препятствовать их браку, но Виктор и Диана взяли под опеку эти чувства, так ее злые чары оказались бесполезны.
- Мисс Диана, - елейно говорила Эдит, - я думаю Элеоноре надо на совсем переехать в Дюсаллье.
- Знаете, когда Виктор просил выйти меня замуж, он настоятельно просил меня не рвать со своей семьей, так же и мы просим Нэлл это не делать. Тем более мы хотим, чтобы она сохранила свой титул, - Диана отпила чай. Эдит она не нравилась, слишком она была добрая, слишком в ней было много всего положительного.
- Но она выходит замуж, - пыталась возражать Эдит, - у них будут дети, сыновья – наследники Дюсаллье, всех виноградников.
- Ну, и что. Прежде всего она Хомс, а потом уж все остальное, и ее дети наши внуки, и ее дети – наши дети, - она говорила холодно.
- Мне это не нравиться, - Эдит злилась, и это забавляло Диану, - сэр Виктор может, думать все что хочет, но у нас есть свои традиции, которые я намерена сохранить.
Эдит все не нравилось в будущей невестке: от манеры одеваться до манеры вести себя в людях. Братья, их жены были не теми людьми невестки, слишком публичные, но все же в этой семье был один плюс, это ее богатство, да Виктор Хомс был богат, как Крез. Элеонора подвела ее сына к решению о том, чтобы большую часть времени жить в Лондоне, и как можно меньше бывать в Дюсаллье. Виктор же сразу окрестил Эдит мегерой и будет прав потом, когда она заберет его внучку и вырастит из нее монстра.
Они венчались по протестантскому обычаю, чего тоже не могла одобрить его католичка мать. Но Онору, похоже было все равно, что думает его мать, он связывает себя узами с прекрасной женщиной, он ждал ее всю жизнь, и к чему спорить по таким мелочам. Все-таки месяц пришлось прожить в Дюсаллье, где между невесткой и свекровью была объявлена негласная война. В мире бушевала холодная война, и на кухне Дюсаллье шли сражения. Нэлл же выводило, когда свекровь называла ее Алеонор на французский манер.
Лондон был для супругов отдушиной, где в Аллен-Холле, или у Роберта в Гарден-Дейлиас, и у Джорджа на Бонд-стрит был покой. Виктор приучил их быть одной семьей, всегда быть вместе и терять себя в этом бескрайнем мире. В Аллен-Холл Онору нравилось цветение роз, и бескрайние земли богатые травами, здесь все было другим, каким-то загадочным и таинственным. Роберт и Флер тщедушно принимал их в фамильном доме. Элеонора обожала возиться с малышкой Бетти. Она не могла жить без семьи, так ее научили. Но сомненья все больше опутывали ее сердце тонкой паутиной, из которой она уже не могла выпутаться. Только любовь к Онору окрыляла ее, окрыляла, до тех пор, пока не пришла пора первых разочарований.
