— Я пока что видела только несколько, — с игривой улыбкой ответила Теодора.
И сэр Иэн нарочито разохался.
— Картины! Всегда картины! — изображая обиду и безутешность, воскликнул он. — Вот я, если мне предоставят выбор, предпочитаю женщин из плоти и крови. Ничего не имею против картин, когда они висят на стенах, но, уверяю вас, существуют куда более увлекательные занятия, которым мы с вами могли бы себя посвятить.
Неужели сэр Иэн пытается с ней флиртовать? Теодора, пока длился его маленький монолог, успела приготовить ответ — который, как она надеялась, не прозвучит вызывающе. Однако проверить это ей не пришлось: дверь отворилась, чтобы впустить леди Шейлу. Сразу было ясно — та очень готовилась произвести фурор своим появлением.
Если Теодора воображала себя с золотой тиарой на голове, то леди Шейла удовлетворилась серебряным платьем, и в нем была ослепительна, как первая зажегшаяся на небосклоне звезда. Ее воздушно-пышная юбка была сплошь расшита серебряными цветами с алмазными серединками, платье ловило отблески свечей в канделябрах, и, с бриллиантами вокруг шеи и в огненных волосах, леди Шейла представилась Теодоре окутанной лунным светом райской птицей — среди рисунков Одюбона она таких видела: цвета пламени, с пушистыми изящными крылышками… Это было так театрально и так восхитительно, что Теодора внутренне сникла: наверное, слова графа в саду у фонтана ей просто приснились. Ну как можно думать о ком-то другом, когда есть леди Шейла, птица из райского сада, облако неземного очарования?
А леди Шейла именно такого эффекта и ожидала. Приблизившись к графу и подняв к нему сияющее лицо, она грациозно чмокнула его в щеку.
И тихим голосом — но Теодоре все было слышно — проговорила:
— Спасибо, дорогой Кимбалл. Надеюсь, ты чувствуешь, что это стоило своих денег.
Если тот и ответил, Теодора этого не услышала. Присутствующие мужчины, включая майора Бэзила Гауэра, который сопровождал леди Шейлу при ее появлении, принялись наперебой сыпать комплиментами, а сэр Иэн даже упомянул с легкой саркастической ноткой в голосе царицу Савскую.
— Я вполне готова сыграть роль Клеопатры, если Кимбалл будет Соломоном или Антонием! — ответила леди Шейла, и все рассмеялись.
Граф не принимал участия в славословии в честь «царицы». Увидев, что Теодора сидит в одиночестве, он спокойно отделился от своего окружения и подошел к ней:
— Могу я предложить вам бокал шампанского, мисс Колвин?
Она попыталась ответить невозмутимо, но вопреки желанию ее голос дрогнул:
— Н…нет… благодарю вас.
Граф на миг повернулся ко всем спиной. Казалось, он был в легком смятении и вдруг вкрадчиво напомнил:
— Я просил вас довериться мне.
Не этих слов ждала Теодора. Она вопросительно взглянула на графа. И поймала в его глазах удивившее ее выражение. Ей неясна была причина того, но ошибиться девушка не могла: во взгляде его были тоска, печаль и отчаяние.
А утром они, как и договаривались, отправились кататься верхом.
— Я был уверен, что вы отличная наездница! — восхищенно воскликнул граф, когда они позволили лошадям перейти с галопа на рысь.
— Как вы могли это знать или предполагать? По каким таким признакам? — рассмеялась в ответ Теодора.
Скачка на лошади заставила ее отвлечься от вчерашних событий и чувств.
Граф Хэвершем казался все более удивительным. Щеки ее горели, ветер освежал, и она чувствовала себя как в волшебном сне, молясь только о том, чтобы подольше не просыпаться.
Верховая езда не была для нее в новинку. Когда она была еще совсем маленькой и дела в поместье им позволяли, ее отец и мать участвовали в охотничьих выездах, которые организовывали в соседних имениях. Так было принято, учитывая традиционное значение охоты в культуре страны, и это было хорошим тоном, дабы чувствовать себя причастным к определенному — «своему» — кругу. Принадлежать к узкому кругу было очень престижно и важно. Собственных гончих Колвины не держали, но лошади у них были, так что маленькую Теодору родители смогли обучить кататься верхом. Она с детства помнит, что начало охоты обставлялось как праздник, на который съезжались мужчины и дамы, радуясь в том числе поводу щегольнуть нарядами.
