«Ласкатель англичан» Борис Годунов
После смерти Ивана Грозного на русский престол вступил его сын Федор Иоаннович. Прозванный в народе «блаженным», царь избегал мирской суеты, большую часть времени проводил в молитвах, исправно посещая заутрени и вечерни. «После вечерни царь до ночи проводил время в забавах: ему пели песни, сказывали сказки». Как отмечал известный русский историк XIX в. Н. И. Костомаров, царь Федор очень любил колокольный звон и сам иногда хаживал звонить на колокольню. Нравилось ему также смотреть кулачные бои и битвы людей с медведями. Челобитчики, обращавшиеся к нему, казались «докукой», и царь торопился быстрее спровадить их к своему ближайшему родственнику, брату царицы Ирины — Борису Годунову[145].
Тридцатидвухлетний красавец, умный, расчетливый Борис Годунов, как отмечал Костомаров, «стоял ближе всех к царю, и никто не в силах был оттеснить его». Вся его деятельность была направлена «к усилению своей власти, возвышению своего рода», личному обогащению. Тотчас после венчания на царство Федора, Борис «постарался возможно лучшим способом устроить свое материальное состояние». В дар от царя он получил: Важскую область, приносившую большие доходы с поташа, сбываемого англичанами, луга на берегах Москвы-реки, с рощами и пчельниками, доходы с Рязани, Твери, с Северской земли, Торжка и со всех московских бань и купален. Вся эта собственность приносила Борису огромный по тем временам ежегодный доход в 93 тысячи 700 рублей. Владения Годунова были так многолюдны, что он мог выставить армию вооруженных людей до ста тысяч. Кроме того, Борису был пожалован титул ближнего государева боярина и наместника царского, казанского и астраханского[146]. Влияние Бориса Годунова на царя Федора было огромным.
После вступления на трон царя Федора ко всем государям отправили послов, чтобы донести до них эту весть. 14 мая 1584 г. соответствующую грамоту вручили английскому посланнику Еремею Боусу. В послании, в частности, говорилось, что царь просит королеву Елизавету быть и ему «другом, равно, как она была с умершим его родителем»[147]. Царь обещал сохранить прежние «выгоды» для английских купцов, но в то же время настаивал на том, чтобы королева, в свою очередь, позволила московским купцам «ходить торговать в Англию и через Англию в другие государства», а также не чинила препятствий для иностранных купцов, поставлявших в Россию медь, олово, серу, свинец, селитру и «всякое оружие», да пропускала мастеров «всяких ратных и рукодельных, каменного дела и городовых мастеров, пушечных литцев и колокольников»[148]. Как видно, подобные требования царя Федора представляли собой совершенно новый подход к отношениям с Англией. Теперь государь не только стремился выполнить просьбы английских властей, постоянно ратующих о расширении монопольной торговли для своих купцов, но и ставил вопрос об аналогичных привилегиях для русского купечества.
Однако грамоте царя Федора не довелось добраться до адресата. Посланник Боус, явно раздосадованный тем, что его продержали под домашним арестом, да, к тому же, одарили на прощание соболями низкого качества (лишь Борис Годунов, втайне от других бояр, вручил ему 40 хороших соболей и просил передать королеве уверения в своей к ней преданности), разгневался и у «пристанища» в Холмогорах царскую грамоту и дары — «все покинул». Прибыв в Англию, Боус изложил случившееся далеко не объективно, чем вызвал гнев Елизаветы на русское правительство. Однако меркантильные соображения взяли верх, и королева 10 июня 1585 г. направила царю Федору послание, в котором поздравляла его с восшествием на престол и заводила речь о торговле двух стран. С одной стороны, она предлагала, чтобы русские «торговые люди» «ездили со всякими товары в наше государство торговать», но при этом «иных зарубежных государств товаров их с собою не привозили за свои товары», а с другой, — просила выдать грамоту английским купцам, как при Иване Грозном, чтобы «никому наши земли люди опричь того, с кем будет наша грамота, не велел в своих государствах никому торговати и жити»
