Ангелы опустошения. Книга 2 - страница 68

Шрифт
Интервал

стр.

Снимая очки, вздыхая. "Попробуй Учтивость. Ацтеки пользовались Орлиным маслом. Называлось как-то длинно начиналось с «К» а заканчивалось на «ойл».[69] Кетцалькоатль. Потом они всегда могли стереть лишнюю липкую жижу оперенным змеем. Может они даже щекотали тебе сердце прежде чем его вырвать. По Американской Прессе не всегда скажешь, у них такие длинные усы в Наборе Ручки и Карандаша."

Я вдруг понял что он всего-навсего сумасшедший одинокий поэт выговаривающий нескончаемый невнятный монолог поэм самому себе или тому кто готов слушать будь то день или ночь.

"Эй Алекс, ты неправильно произнес Кетцалькоатль: нужно Куэт-са-куатей. Как койотль правильно ко-йо-тей, а пейотль правильно пей-о-тей, а вулкан Попокатепетль правильно Попа-ка-теп-атей."

"Что ж ты там плюешься своими косточками в ходячих раненых, я же просто даю старое произношение согласно Правилам Горы Синай… Типа в конечном итоге, как ты произносишь Доктор Медицины когда живешь в пещере?"

"Не знаю, я ведь кельтский корнуэлец."

"Корнуэльский язык называется Кернуак. Кимерская группа. Если б кельты и Кимры произносились как бы с мягким С то нам бы пришлось называть Корнуолл Сорнуоллом и что бы тогда стало со всем зерном что мы съели.[70] Когда поедешь в Буду берегись подводного течения. Еще хуже тенью скитаться по Пэдстоу если ты симпатичен. Самое лучшее это зайти в паб и поднять стакан за мистера Пенхагарда, мистера Вентонджимпса, мистера Маранзанвоза, мистера Тревискуита и мистера Тергиргейта или походить пооткапывать кистваэны с кромлехами. Или молиться Земле во имя Св Тита, Св Эрта, Св Броска, Св Горрана и Св Кью и это не слишком далеко от труб заброшенных оловянных копей. Хайль Черный Принц!" Пока он это говорил мы тащили свои лапаты обратно на закате поедая пирамидки мороженого (и меня нельзя тут упрекать в том что я неправильно написал "лопаты").

Он прибавляет: "Явно Джек тебе нужен только Лендровер да уйти в поход во Внутреннюю Монголию если ночничок не хочешь принести." Все что я мог сделать, все что кто бы то ни было мог сделать это пожать на все это плечами, беспомощно, но он все трындит и трындит себе дальше.

Когда мы добираемся до моего дома там из Флориды только что пришла мебель и Ма с Беном ликующе пьют вино и распаковываются. Добрый старый Бен принес ей в тот вечер немного вина, и хоть он и знал что ей на самом деле вовсе не хотелось разбирать вещи а хотелось только вернуться во Флориду, что мы все равно в конце концов и сделали через три недели в этом запутанном году моей жизни.

78

Мы с Беном напились один последний раз, сидя у него в траве при лунном свете хлебая виски из бутылки, ухуии и уахуу как в старое время, по-турецки лицом друг к другу, вопя дзэнские вопросы: "Под тихим деревом кто-то разорвал мою красную иву?"

"То был ты?"

"Почему мудрецы всегда спят с открытыми ртами?"

"Потому что им хочется еще кира?"

"Почему мудрецы стоят на коленях в темноте?"

"Потому что они скрипучи?"

"В каком направлении пошел огонь?"

"Направо."

"Откуда ты знаешь?"

"Потому что он меня обжег."

"Откуда ты знаешь?"

"Я не знал."

И тому подобную чепуху, а еще рассказывая длинные истории про свои детства и прошлые: — "Довольно скоро Бен ты понимаешь тут будет столько дополнительных детств и прошлых и все будут писать о них что все бросят в отчаянии читать — Будет Взрыв детств и прошлых, им придется нанять Гигантский Мозг распечатывать их микроскопически на пленке чтобы хранить на складе на Марсе чтобы дать Семидесяти Коти Небес прочесть это все — Семьдесят Миллионов Миллионов Коти! — Ухуииии! — Все свободны! — "

"Никому не надо больше заботиться, мы можем все это даже оставить так как оно есть, с японскими спаривающимися машинами спаривающимися химическими куклами без конца, с Больницами для Роботов и Крематориями для Счетных Машин и просто отвалить и быть свободными во вселенной!"

"В свободе вечности! Мы можем просто парить везде как Ханы на облаке смотря ТВ Самапатти."

"Мы это уже делаем."

Однажды вечером мы даже вторчали по пейотлю, бутону чихуахуанского мексиканского кактуса которые дает вам виденья после трех предварительных часов пустой тошноты — Это было в тот день когда Бен получил комплект одежд буддистского монаха по почте из Японии (от друга Джарри) и в тот день когда я был полон решимости писать великие картины своим жалким набором хозяйственных красок. Представьте себе это ибо безумие и все же безобидность пары оттяжников изучающих поэзию в одиночестве: — Солнце заходит, обычные люди в Беркли едят свой ужин (в Испании, «ужин» носит скорбный покорный титул "La Cena", со всеми его коннотациями земной печальной простой пищи для живых существ которые не могут без нее жить), а у нас с Беном в желудках застряло зеленое кактусное месиво, глаза наши расширились на всю радужку и одичали, и вот он в тех безумных одеждах сидит абсолютно неподвижно на полу своего домика, уставившись в темноту, поднятые вверх большие пальцы соприкасаются, отказываясь отвечать мне когда я ору со двора, на самом деле искренне видя старое Донебесное Небо Старины в его спокойных глазницах волнующихся калейдоскопами полностью глубоко синих и розово достославных — А вот он я стою на коленях в траве в полутьме поливая эмалевой краской бумагу и дуя на нее пока она не распускается и не смешивается, и это будет великий шедевр пока внезапно бедный жучок не приземляется на нее и не застревает — Поэтому я трачу последние тридцать минут сумерек пытаясь высвободить жучка из моего липкого шедевра не сделав ему больно или не оторвав ему лапку, но ни фига — Поэтому лежу там и смотрю на бьющегося в краске жучка и понимаю что мне никогда не следовало писать его ради жизни этого жучка, чем бы он ни был, или еще будет — Да еще такой странный драконообразный жучок с благородным лбом и чертами — Я чуть не плачу — На следующий день картина высыхает и жучок остается, мертвый — Через несколько месяцев его прах просто исчезнет с картины совсем — Или это Фаган прислал его мне из своей волшебной грезы Самапатти чтоб показать что искусство такое уверенное и искусство такое чистое не так уверенно и чисто как все это? (Заставив меня вспомнить то время когда я писал так споро что убил жука росчерком своего карандаша подвиг, фу — )


стр.

Похожие книги