Вдруг Анжелина почувствовала, как под ее ладонями прокатилась какая-то волна. Она нажала сильнее, потом обхватила руками живот Денизы и стала сжимать его через каждые несколько секунд.
— У меня схватки! — простонала Дениза. Господи, какие они сильные, болезненные!
— Ну, давайте же! — крикнула повитуха. — Тужьтесь, тужьтесь! Повернитесь ко мне лицом! Быстрее! А вы, Аньес, возьмите дочь под мышки. Да, вот так.
Подбежал Филипп. Он тоже стал поддерживать Денизу. Анжелина опустилась на колени.
— Он выходит, Дениза! Ваш малыш! Его головка уже освободилась. Да, тужьтесь, тужьтесь! Да, браво, он выходит! Вот уже появились плечики…
У Анжелины перехватило дыхание, когда она приняла малыша. Она сразу же увидела, что у младенца цианоз.
— Филипп, отрежьте пуповину, быстро! Зажимы и ножницы там, в моем саквояже. Быстрее! Надо действовать быстрее!
— Это мальчик, — прошептала Аньес Пикемаль. — Боже! Прелестный мальчик!
Аньес Пикемаль, ставшая бабушкой, не осмеливалась радоваться, поскольку младенец не издал еще ни одного крика. Именно в этот момент Дениза стала терять сознание, измученная многочасовыми страданиями и последними усилиями.
— Положите ее на кровать! — велела Анжелина, когда пуповина была обрезана. — Филипп, проследите за последом.
Анжелина отдавала распоряжения сухим тоном, однако она вовсе не хотела оскорбить или шокировать доктора. Сейчас она думала только об этом еще живом крошечном существе, у которого было теплое тельце, но сморщенное сизое личико.
В то время как доктор Кост пытался привести юную мать в сознание и устроить ее поудобнее на кровати, Анжелина положила ребенка на подушку, специально приготовленную посредине стола. Потом она стала нежно растирать его маслом, которое готовил старый брат Эд, больничный монастыря, и в состав которого входили масла миндаля, зверобоя и лаванды. Пахло оно очень приятно.
«Умоляю тебя, малыш, дыши, плачь! Только не уходи от нас! — молча молила младенца Анжелина. — Мама, помоги мне! Мама, сжалься надо мной!»
В крайних случаях Анжелина всегда взывала к Адриене Лубе, когда-то известной повитухе, наделенной, вне всякого сомнения, талантом знахарки и великолепной интуицией, способными разрушить планы смерти, старухи с косой, как она говорила.
Не раздумывая, Анжелина склонилась над младенцем, приоткрыла ему рот указательным пальцем и прижалась к нему своими губами. Очень осторожно она выдула струйку воздуха в крошечный ротик и повторила эти манипуляции несколько раз. Анжелине приходилось сдерживать дыхание, поскольку она имела дело с маленькими легкими.
«Ну, дыши! Возвращайся к нам, мой прелестный малыш! Не покидай нас, твоя мама будет так счастлива поцеловать, приласкать тебя!» — всем сердцем молила малыша Анжелина.
И она продолжала, охваченная неукротимым желанием победить смерть. Этот ребенок, которого Анжелина так отчаянно пыталась спасти, был для нее и Анри, ее собственным сыном, и ее столь рано умершими братьями, которых она никогда не знала, и каждым младенцем, издававшим свои первые крики, прижавшись к груди повитухи. Это были все дети Земли, беззащитные, голенькие, долгожданные или отверженные, слабые или сильные.
«Милостивый Боже, Пресвятая Дева Мария, Господи Иисусе! Пожалейте эту невинную душу! — вновь и вновь молилась Анжелина. — Подарите ему жизнь, которую я украла у ребенка Розетты! Сжальтесь над ним, над его матерью, над его отцом. Окажите мне эту бесконечную милость, мне, грешнице!»
Филипп подошел к Анжелине и дотронулся до ее плеча.
— Хватит, Анжелина! Чудо уже то, что его мать выжила!
Анжелина выпрямилась и, объятая яростью, посмотрела на доктора, который отступил назад, не выдержав фиолетового огня ее взгляда.
— Мне нужно еще одно чудо, Филипп! — заявила она.
— Ну что ж, полагаю, вы его получили! — воскликнул доктор. — Господи, да разве такое возможно?!
Молодая женщина посмотрела на ребенка, который издал звук, походивший на мяуканье. Почти тут же он захныкал, а потом расплакался. Кожа малыша стала сиреневатой, а потом порозовела. Наконец он помочился, пустил светлую прозрачную струю.
— Слава Богу! Он спасен! — крикнула Анжелина. — Слава тебе, Господи! Слава! Аньес, Дениза! Малыш жив!
