— Каким бы жестоким ни было любовное или любое другое разочарование, надо приготовить поесть. Наваристый суп принесет Розетте только пользу, — сказала Анжелина, обращаясь к собаке.
Овчарка вскочила, едва Анжелина открыла холодный шкаф, чтобы взять кусок сала.
— Ты получишь свиные шкурки, гурман ты наш! — пообещала Анжелина. — Спаситель, скоро мой сын переедет к нам. Всем вместе нам будет хорошо!
Но, несмотря на все усилия успокоиться, Анжелина еще хлюпала носом, готовая вновь расплакаться. Бурный разговор с Луиджи не давал ей покоя, и она то и дело повторяла каждое его слово.
— Он хотел подарить мне кольцо, — сокрушалась Анжелина. — Значит, он намеревался в один прекрасный день жениться на мне! Так почему же он был таким высокомерным, таким жестоким? И зачем только я призналась ему, каковы мои убеждения? Он решил, что я отказываюсь помочь Розетте. Но это не повод обвинять меня в том, что я доступная девица, что я уступила Гильему без любви. В то время я любила его. К тому же у меня не было выбора. Если бы я тогда ему отказала, он овладел бы мной силой.
Дрожа от волнения, обуреваемая воспоминаниями о своем бывшем любовнике, Анжелина просыпала на пол половину овощей.
— Ох уж эти мужчины! — проворчала она.
В этот момент, когда Анжелина проклинала весь мужской род, на пороге появились две женщины и ребенок.
— Мадемуазель Жерсанда! Октавия! Мой малыш!
Старая дама, одетая в бледно-зеленое платье, держала в руке зонтик, сделанный в японском стиле.
— Энджи, мы пришли, чтобы узнать, что произошло. Октавия не находит себе места, я тоже. По словам соседей, Розетта неудачно упала.
— Входите. Она спит. Я дала ей шафранно-опийную настойку, поскольку из-за перелома у нее сильно болела нога. Доктор Бюффардо должен прийти, чтобы наложить ей гипс.
— Я принесла кое-что на обед, — сообщила служанка, — хотя сейчас уже начало второго. Мы с мадемуазель не смогли проглотить ни крошки, не зная, как чувствует себя наша малышка.
— Через окно диспансера я видела Луиджи. — Жерсанда вздохнула. — Он сидит подле Розетты. Он жестом показал мне, что она спит. Позови его, Энджи. Пусть он присоединится к нам.
— Нет. Я попросила его не оставлять Розетту одну ни на секунду. Чуть позже я сменю его. Октавия, что вкусненького ты принесла? А я варю суп.
Анжелина взяла сына на руки. Ребенок прильнул к ней, положив голову на плечо молодой женщины.
— Я люблю тебя, крестная! — нараспев произнес он.
— Да, да ты уже выговариваешь букву «р»! — пришла в восторг молодая мать. — Вы обе свидетельницы! Как мило он произнес «крестная»! Малыш, садись на свой высокий стульчик. Смотри, Спаситель тоже рад тебя видеть.
Пес завилял хвостом, словно щенок, выпрашивающий ласку. Анри стал брыкаться, всем своим видом показывая, что хочет поскорее встать на ноги. Едва Анжелина поставила его на пол, как он бросился к собаке и стал гладить ее.
— Эти двое просто неразлучны! — с умилением заметила Октавия. — Ладно, давайте садиться за стол. Мадемуазель проголодалась.
С лукавой улыбкой Октавия вынула из корзины и положила на стол свежий хлеб, овечий сыр, спелые красные помидоры, поставила банку гусиного паштета, две бутылки сидра и коробку миндального печения.
— Все это очень вкусно, — сказала Анжелина.
Жерсанда де Беснак недоуменно посмотрела на молодую женщину и вновь спросила:
— Энджи, объясни нам, пожалуйста, как Розетта упала в пропасть. Все это так странно!
— Мадемуазель, я сама толком не понимаю. Бедняжка! Она теперь не помнит, как все это произошло. Я думаю, что она потянулась за чем-то, но не удержалась и упала.
Анжелина на ходу придумала это объяснение.
— Ну и дела! И за чем она потянулась? — не унималась Октавия.
— Не знаю. Возможно, это ожерелье, которое ей на базаре купил Луиджи. На ней его нет.
Устав от вопросов, Анжелина попыталась изложить события в более или менее логичной последовательности. Поняв, что Луиджи не успел поговорить с Анжелиной о помолвке и подарить ей кольцо, старая дама нахмурилась.
— Наверно, сейчас у нас у всех черная полоса, — в отчаянии прошептала она. — Один несчастный случай за другим. Сначала Гильем, потом Розетта, а еще этот мужчина, бросившийся под поезд в Летелле, на перегоне между Тарба и Тулузой.
