— Дай–ка сюда! — мальчик забрал у Митятюли одеяло и накрыл себя.
— Я же в трусах сижу, — возмутился, было, Митятюля, но мальчик приложил палец к губам. В этот момент…дверь открылась, и в палату вошли вчерашние посетители.
Врач, жена и тёща. Едва они оказались в палате, как раздался донельзя довольный голос тёщи:
— Я тебе говорила, Леночка, ведь говорила? Посмотри на него…сидит в одних трусах.
Одеяло накрыл рядом с собой. Смотрит так, словно ни разу в жизни нас не видел.
Конченый человек. Надо его в дурдом сдать. Самое подходящее место для него.
— Заткнись, стерва!
Все трое изумленно уставились на Митятюлю. Тот аж позеленел от страха. Митятюля начал отрицательно качать головой и показывать вправо, на одеяло.
— Это не я сказал. Правда,…не я. Это…Ваня. Он нарочно делает. Это он мне кирпич на голову сбросил,…а потом кувалдой…
— Почему вы сняли бинты? Да ещё и приборы отключили? — доктор на этот раз решил сохранить дистанцию между собой и больным.
— Это не я…
— Ваня?
— Да!
— Понятно!
Доктор наклонился и зашептал на ухо обеим женщинам, которые настороженно оглядывались на Митятюлю.
— Помните мой диагноз? Галлюцинации…создание виртуального мира?
Женщины закивали головами.
— Диагноз полностью оправдался! — доктор с довольным видом посмотрел на женщин, но тут же опешил от прозвучавшего голоса.
— Шёл бы ты со своим диагнозом…
Все трое снова повернулись к Митятюле. Тот снова отрицательно качал головой.
— Честное слово, это не я…
— Ваня? — в один голос воскликнули все трое.
— Да. Я не знаю, почему он это делает, но хочу сразу заявить, что не имею ничего общего с этими словами. Ничего! — Митятюля развёл руками в обе стороны от себя.
Только он закончил, как опять раздался голос тёщи.
— Леночка, давай напишем заявление. Пусть заберут в дурдом. Он же полный псих. Это без очков видно.
— Я тебе покажу дурдом, толстая…
— Видишь, видишь? — тёща вышла вперёд и указала пальцем на Митятюлю, который сидел в трусах с весьма жалким видом и не смел поднять глаза на тёщу. — Видишь, как он со мной говорит. А ведь рта не смел раскрыть…
— Может стукнуть её вазой, чтобы заткнулась…
— Ой, — тёща отскочила в сторону и, спрятавшись за спиной доктора, закричала, — псих, дегенерат…
Митятюля повернул голову в сторону мальчика. Тот заливался смехом и, по всей видимости, собирался ещё что–то сказать. Митятюля умоляюще сложил руки.
— Не надо, Ваня…прошу тебя не надо…корова жирная, свинья грязная, кляча старая…я тебе покажу дегенерата…вот выброшу тебя в окно…
— Ой,…ой…убивают! — тёща, оттолкнув врача, в мгновении ока выскочила из палаты. В коридоре начали раздаваться вопли.
— Спасите,… убивают!
Митятюля был в ужасе от происходящего. А мальчик заливисто смеялся. Он то и дело бросал взгляд на Митятюлю, а потом снова раздавался взрыв смеха.
Елена Митятюля обратилась к доктору с просьбой оставить их с мужем наедине.
Доктор, предупредив её о возможных последствиях такого без преувеличения сказать рискованного решения, покинул палату. Жена, чуть помедлив, подошла к кровати.
Мальчик сразу же спрыгнул с кровати и, встав за её спиной, начал строить гримасы
Митятюле. Тот переводил растерянный взгляд с мальчика на жену.
— Что с тобой, Онаил? — негромко спросила госпожа Митятюля. Она с глубокой озабоченностью смотрела на своего мужа. Прежде чем ответить, Митятюля натянул на себя одеяло.
— Я тебе всё объясню, Ленусь. Всё. Дело в том…села бы на кровать…поцеловала бы больного мужа…
Митятюля застыл с открытым ртом. Он уже собирался сказать, что это не он, однако…в это время раздался голос жены.
— Прости, Онаил!
Она села на кровать и с нежностью прикоснулась губами к его щеке. Отстранившись, жена заметила, что у мужа удивлённый взгляд и направлен он непонятно на кого. На неё, во всяком случае, он не смотрел.
— Онаил! — одёрнула она его.
— Да, Ленусь! — Митятюля словно очнулся и бросил на неё извиняющийся взгляд.
— Ты говорил о том, что собираешься всё объяснить! — напомнила она.
— Да, конечно, — Митятюля согласно закивал головой. — Видишь ли, это не плод моего воображения. Я понимаю,…вы все меня за сумасшедшего считаете, но…этот мальчик…Ваня…он на самом деле существует. Я не обманываю, Ленусь. Я тебя никогда не обманывал.
