И уже потом они познакомились.
Но Глеб промолчал. Возражать так вот с ходу, без подготовки, было не в его правилах. Тем более напоминать о ее поступке, который, мягко говоря, можно было счесть неблаговидным.
Но совету он ее внял. И мечты о разводе с женой загнал в самый дальний угол. И не вспоминал ни разу. До тех пор, пока Дина сама сейчас об этом не проблеяла.
— Ах ты, сука, а! Ах, сука! — шептал Глеб, намыливая голову. — Развода хочешь? Погубить меня хочешь? Мое будущее? Будущее нашего сына погубить желаешь? Я тебе такой развод устрою, тварь! Я тебе…
Неожиданно в голову пришла мысль, что все проблемы в его жизни мог бы решить один-единственный несчастный случай. Несчастный случай, который оставил бы его вдовцом. Скорбящий по погибшей жене политик вызывает больше сочувствия и доверия, чем политик, состоящий в несчастливом браке. Надо будет сегодня вечером обсудить со своей…
Нет, нельзя. Этим делиться ни с кем нельзя. Знаешь один — не знает никто. Знают двое — знают все.
В конце концов, это только его мечты и ничьи больше.
Ей неожиданно позвонили. Было уже поздно. Она уже приняла ванну, влезла в пижаму, выпила теплого молока с мягкой сдобной булочкой и валялась в своей кроватке, прогоняя в мыслях сегодняшний судебный процесс. И тут звонок на мобильный. С незнакомого номера. Городского номера. Код ей тоже был неизвестен.
— Алло. Кто это? — ответила она настороженным голосом.
И тут же отогнала прочь испуганные мысли о внезапной болезни матери. Она с ней говорила пару часов назад. С ней все было нормально.
— Инна Владимировна Комарова? — спросил незнакомый мужской голос.
— Да, это я. А кто вы?
— Это не имеет значения, — с легким раздражением ответил мужчина. — С вами хотят поговорить.
Мгновение в телефоне было тихо. А потом…
— Привет, — произнес голос, который она никогда не забывала.
— Привет, — выдохнула она, и сердце ее заметалось.
Инна резко села, оперлась спиной о кроватную спинку.
— Узнала? — спросил он безо всякого выражения.
— Узнала.
— Значит, представляться нужды нет. Это уже хорошо. — Долгое молчание, а затем вопрос: — Как жизнь вообще?
— Нормально.
— Работаешь?
— Да.
— Как с жильем? Все устроилось?
— У меня своя квартира, — ответила она.
И внутри на мгновение сделалось очень холодно. Что за вопрос? Почему он так спросил? Ему что-то известно?
— Надеюсь… Надеюсь, со старушкой проблем не возникло?
— Что? С какой старушкой?
Организм отозвался мгновенно. Инну затошнило. Перед глазами поплыли огромные радужные круги. Так случалось, когда она долго смотрела на солнце.
— С той самой старушкой, которая оставила тебе квартиру, Инна. За которой ты ухаживала. Проблем, спрашиваю, не возникло? — В его голосе появилось нетерпение.
— Не было никаких проблем. Это была ее добрая воля. И я заслужила, — быстро проговорила она, стараясь не слушать заполошный стук сердца.
Откуда он узнал про старуху? Почему вообще о ней — о случайной девчонке — вспомнил спустя столько лет? Откуда узнал ее номер телефона? Она его поменяла не так давно. Его знали немногие.
— Ну да, ну да, не было никакого мошенничества, — промурлыкал он со странным утробным хохотком. — Особенно в том, что старуха подарила тебе квартиру, пребывая в твердой уверенности, что подписывает договор с управляющей компанией.
Инна слабо охнула и сжалась на кровати.
Откуда?..
Господи! Вот оно — возмездие. Вот оно! Настигло ее! А она-то, дура, думала, что все шито-крыто. Что подкупленный ею нотариус станет держать язык за зубами. Потому что сам совершил должностное преступление. Потому что вступил с ней в преступный сговор. И в его интересах было молчать.
Он, получается, проболтался? Но кому?!
— Олег, я…
Он не дал ей договорить. Прошипел:
— Молчи! Никаких имен, дура.
— Хорошо, — она даже кивнула, будто он мог ее видеть.
— Мне все равно. Получилось — хорошо. Смогла — молодец. Значит, мои советы не пропали даром.
Вот! Инна слабо улыбнулась. Она была уверена, что тогда — в зале суда — он говорил только для нее.
— Ты многому научилась за эти годы, детка, — протянул он с легкой ленцой. — И как ты понимаешь, я наблюдал за тобой. Точнее, я не спускал с тебя глаз.
