— А к ним ничего не нужно? Например, хрена?
Она состроила гримасу.
— Очередной миф!
— Вы разрушаете все мои представления о беременных! — Он не мог точно сказать, когда именно поднес ее руку к своим губам, но, почувствовав запах ее кожи, снова опустил. — И вы не носите рубашку.
Хотя он больше не касался ее, он чувствовал ее теплую и бесконечно мягкую руку.
— О! — Она глубоко вздохнула. Он думает не о ней, а о живописи! Он снова художник, а она — его модель. — Сейчас я переоденусь!
— Прекрасно. — Немало потрясенный силой своего влечения к ней, Гейб вернулся к стойке и взял кофе.
Решение пришло быстро, или, вернее, оно было принято в тот момент, когда она услышала, как он лжет ради нее, защищает ее.
— Гейб, я знаю, вы сейчас хотите работать, но я бы хотела… мне надо… я бы хотела кое-что вам рассказать, если вы еще хотите что-то узнать обо мне.
Он обернулся, смерив ее ясным и пристальным взглядом.
— Зачем?
— Потому что не доверять вам неправильно. — И снова из груди у нее вырвался вздох. — И потому что мне кто-то нужен. Нам ведь всем кто-то нужен.
— Сядьте, — просто произнес Гейб, подведя ее к кушетке.
Вероятно, Лоре было бы легче начать с самого начала, подумал он, бросая в огонь очередное полено.
— Откуда вы? — спросил он, садясь на кушетку рядом с ней.
— Я жила во многих местах. Нью-Йорк, Пенсильвания, Мэриленд. У моей тети была небольшая ферма на Восточном побережье. С ней я жила дольше всего.
— А ваши родители?
— Когда я родилась, мама была очень молодой. И она не была замужем. Она… я стала жить у тети, пока… пока у нее не начались финансовые трудности. Потом были приемные семьи. Но дело не в этом.
— Не в этом?
Она сделала вдох, чтобы успокоиться.
— Я не хочу, чтобы вы меня жалели. Я говорю вам это не для того, чтобы вызвать у вас жалость.
Гордость чувствовалась в наклоне ее головы, в тоне ее голоса… та самая гордость, которую он пытался запечатлеть на полотне. Его пальцы тянулись к этюднику не менее сильно, чем к ее лицу.
— Хорошо, не буду.
Кивнув, Лора продолжила:
— Насколько я догадываюсь, моей матери приходилось очень несладко. Даже по тем мелочам, о которых мне рассказывали, представить это нетрудно. Возможно, она хотела меня бросить, но не смогла. Моя тетя была старше ее, но у нее были свои дети. В их семье я была лишним ртом, и, когда возникали финансовые трудности и кормить меня становилось накладно, меня просто передавали в приемные семьи.
— Сколько вам было лет?
— В первый раз шесть. Но почему-то и это никогда не получалось. В одном доме я прожила год, в другом два. Я никак не могла смириться с тем, что не являюсь членом семьи и не имею права на то, что было у всех остальных детей. Когда мне было лет двенадцать, я вернулась к тете, но там уже начались проблемы с ее мужем, и я прожила у них недолго.
Гейб уловил в ее голосе нечто такое, что заставило его напрячься.
— Что за проблемы?
— Это не важно. — Она тряхнула головой и попыталась встать, но Гейб твердо накрыл ее руку своей.
— Раз уж начали, Лора, так закончите!
— Он начал пить, — быстро произнесла она. — А выпив, становился особенно злым.
— Особенно злым? Вы имеете в виду насилие?
— Да. В трезвом состоянии он постоянно бывал чем-то недоволен и ругал всех. Выпив же, он становился… жестоким. — Она потерла плечо, словно гладя старую рану. — Обычно мишенью для его кулаков была тетя, но нередко доставалось и детям.
— Он вас бил?
— До некоторых пор. Пока я не научилась от него убегать. — Ей удалось изобразить подобие улыбки. — А я научилась удивительному проворству! Гейб! В моем рассказе все страшнее, чем на самом деле!
Он усомнился в этом.
— Продолжайте.
— Социальные службы снова забрали меня и поместили в другой дом. Ну, это вообще напоминало тюрьму. Помню, когда мне было шестнадцать лет, я считала дни, пока стану достаточно взрослой, чтобы, по крайней мере, постоять за себя. Ну… принимать самостоятельные решения. И вот я стала взрослой. Я переехала в Пенсильванию и нашла работу продавщицы в универмаге Филадельфии. У меня появилась постоянная покупательница. Мы подружились, и как-то она пришла с мужчиной. Низеньким, лысеющим, похожим на бульдога. Он кивнул женщине и сказал, что она абсолютно права. Затем он протянул мне визитную карточку и пригласил на следующий день прийти в его студию. Разумеется, я не собиралась никуда ходить. Знаю я этих мужчин!
