Молла, услышав слово «пахлава», побежал к нише и увидел, что в тарелке ничего не осталось. Он искоса посмотрел на сына и сказал:
– Сынок, ты не виноват. Этот дар мы наследуем от поколения к поколению.
Говорят, у сына Моллы голос был не особенно важный, но он имел большое пристрастие к пению. С утра до вечера, даже до полуночи он распевал во всю глотку.
Он так досаждал соседям, что те, наконец, собрались и пришли к Молле:
– Ай Молла, ведь он надоел нам. Разве можно столько петь, сколько поет твой сын? Мы, в конце концов, пойдем жаловаться.
– Но ведь у каждого из вас, – возразил Молла, – по одной или по две собаки. Они лают с утра до вечера и воют с вечера до утра. Я же ничего не говорю! У меня один сын, и то его голос надоел вам. Разве у этого сукина сына голос хуже, чем у ваших собак?
Однажды Молла дал своему сыну двугривенный. Мальчик играл с монетой и уронил ее в реку. Он взял длинный шест и опустил его в воду, чтобы прилепить монету к копчику палки и вынуть.
Из этого, конечно, ничего не вышло Молла увидел, что ребенок возится с чем-то, и спросил:
– Что ты там делаешь?
– Мои деньги упали в воду. Я старался прилепить монету к шесту, но у меня ничего не получилось.
– Я никак не ожидал, – сказал сокрушенно Молла,- что в нашем роду окажется такой дурак. Ах ты, скотина, разве ты не знаешь, что две сухие вещи никак не прилипнут друг к другу.
– Что же мне делать? – спросил мальчик.
– Плюнь или на конец шеста, или на монету – и тогда она прилипнет.
Однажды сын Моллы, стоя на берегу реки и глядя в воду, ел хлеб. Вдруг кусочек хлеба упал в воду. Мальчик бысгро нагнулся, чтобы перехватить падающий кусок, и увидел свое отражение, которое также что-то жевало. Он тут же побежал к Молле и позвал его:
– Отец, там, в реке, какой-то мальчишка отнял у меня хлеб и ест его.
Молла опрометью побежал на берег реки, туда, куда указал его сын, и склонился над водой. Он увидел в ней свое отражение, но принял его за другого человека и начал ругаться:
– Дурак ты, сын дурака. Поглядеть на него, какая длинная борода и какой обжора!
Есть предание о том, как Молла со своей семьей впервые переселился в город. Снял он в городе дом и перевез туда из селения жену и сына.
Сын увидел минареты мечетей и сказал:
– Вот, поглядите-ка, высокого же роста был человек, построивший эти минареты.
– Откуда ты это знаешь? – спросила мать.
– Должен же он был дотянуться до верха, – ответил мальчик.
– Человека такого роста не может быть, – возразила мать.-Наверно, сначала их строили в лежачем положении, на земле, а потом подняли.
Мать и сын заспорили. Каждый утверждал свое.
Молла увидел, что спор их затянулся и сказал:
– Вы оба неправы. Это – колодцы. Их вывернули на изнанку, чтобы они просохли.
Однажды жена Моллы куда-то ушла, а Молла старался развлечь ребенка, чтобы он не плакал. Он сжал руку в кулак и спросил мальчика,
– Если ты мужчина, то скажи, что у меня в руке?
Ребенок, немного подумав, ответил:
– Корова.
Молла рассердился:
– Я не играю. Ты же заметил, что я взял.
– Я просто так сказал, – ответил Молле сынишка. – Я ничего не видел.
– Нет, ты подсмотрел, – сказал Молла – Если бы не смотрел, то не узнал бы.
Отец с сыном поссорились, и, говорят, после этого Молла года два с ним не разговаривал.
Однажды Молла купил масло и рис и отдал жене, сказав:
– Жена, давай мы хоть сегодня утрем нос шайтану. Приготовь вечером хороший плов.
К вечеру, когда Молла вернулся домой, жена приготовила ему плов. Он вымыл руки и ноги и присел к скатерти.
Жена подала плов. Молла в самом лучшем настроении потянулся к еде, как вдруг к ним прибежал соседский ребенок.
– Молла-ами, – закричал он, – иди скорей к нам мама зовет. Она говорит, что кроме тебя нам позвать некого.
Молла оставил плов, встал и пошел к соседям. Плов остыл, получилась, как говорят, собачья еда.
Через некоторое время Молла вернулся угрюмый, нахмуренный.
– Что случилось? – спросила жена.
– А что могло случиться? Один бы раз в месяц помолиться, и то шайтан не дает. За всю жизнь мы с тобой захотели весело, с аппетитом поесть плов, и тут надо было соседской ослице родить бесхвостого осленка.
