На утро государь явился снова въ домъ Меншикова, успокоилъ шкипера увѣреніемъ, что и товары его, и все, что есть на кораблѣ, охраняется надлежащимъ карауломъ, и далъ ему позволеніе продавать товаръ безпошлинно, по вольной цѣнѣ, и самъ тутъ же купилъ для своего двора значительную часть груза. Примѣру царя послѣдовали вельможи, и въ короткое время весь товаръ былъ раскупленъ съ большою для шкипера прибылью.
Передъ отъѣздомъ изъ Петербурга и шкиперъ и матросы опять были угощены за столомъ Меншикова, опять былъ съ нимъ государь, который подарилъ шкиперу 500 червонцевъ и каждому матросу по 30 ефимковъ (талеровъ)[13]. При этомъ сказано было, что слѣдующему кораблю будетъ такой же пріемъ и также награда: шкиперу 300 червонныхъ, матросамъ — по 20 ефимковъ; награда же будетъ выдана и третьему кораблю. Въ заключеніе государь опять самъ проводилъ корабль среди мелей, обнялъ на прощаніе шкипера и пожелалъ всѣмъ счастливаго пути.
Нужно ли говорить, какъ подѣйствовали такой пріемъ и такое обращеніе царя на шкипера и матросовъ? Прощаясь съ царемъ, они были растроганы до слезъ, и ихъ пребываніе въ Петербургѣ представлялось имъ не дѣйствительнымъ событіемъ, а какимъ-то пріятнымъ сновидѣніемъ.
Въ 1704 году русскія войска во второй разъ осадили Нарву. Въ это время только что былъ взятъ нами Дерптъ. Осада Нарвы велась успѣшно, гарнизону неоткуда было ждать помощи, и парь предложилъ коменданту Горну сдаться, обѣщая въ такомъ случаѣ милость всему гарнизону; въ случаѣ же отказа предупреждалъ, чтобы городъ не разсчитывалъ на пощаду. Гордый комендантъ отвѣчалъ отказомъ и къ этому прибавилъ еще ругательства противъ русскихъ и обидное напоминаніе о ихъ пораженіи подъ Нарвою, говоря, что онъ не сомнѣвается, что Богъ даруетъ ему помощь, какую и въ 1700 году даровалъ, о чемъ русскіе, какъ онъ думаетъ, еще не совсѣмъ позабыли. Петръ приказалъ прочесть этотъ отвѣтъ передъ войсками, а самъ собралъ военный совѣтъ, на которомъ и было рѣшено взять городъ штурмомъ. 9 августа русскія войска пошли на приступъ, и, несмотря на отчаянное сопротивленіе шведовъ, городъ былъ взятъ. Гарнизонъ заперся въ каменномъ Старомъ городѣ; комендантъ, видя, что дальнѣйшее сопротивленіе безполезно, приказалъ барабанщикамъ бить сдачу. Но уже было поздно.
Русскіе, разъяренные упорнымъ сопротивленіемъ шведовъ, и слышать ничего не хотѣли. Они ворвались въ послѣднее убѣжище шведовъ, разсѣялись по всему городу — и произошла кровопролитная рѣзня и грабежъ, въ которыхъ никому и ничему не было пощады.
Черезъ два часа въ городъ въѣхалъ самъ царь и приказалъ прекратить кровопролитіе. По городу поѣхали съ этимъ приказаніемъ трубачи, къ уцѣлѣвшимъ домамъ были приставлены караулы. Но трудно было унять освирѣпѣлыхъ солдатъ; какъ опьянѣлые, они забыли всякій страхъ и не хотѣли слушаться приказаній. Тогда Петръ, обнаживъ шпагу, поскакалъ по уликамъ города самъ возстановлять порядокъ. Онъ вырывалъ изъ рукъ солдатъ ихъ несчастныя жертвы, кричалъ, чтобы унялись отъ грабежа и кровопролитія, грозилъ, а одного солдата, не хотѣвшаго его слушать, въ гнѣвѣ закололъ собственною рукою. Войдя въ одинъ домъ, Петръ бросилъ на столъ окровавленную шпагу и сказалъ перепуганнымъ хозяевамъ:
— Не бойтесь: это не шведская, а русская кровь.
Когда порядокъ наконецъ былъ водворенъ, Петръ прибылъ въ городскую ратушу, гдѣ собрались уцѣлѣвшіе граждане. Между ними былъ и комендантъ Горнъ. Петръ подошелъ къ нему и далъ ему жестокую пощечину.
— Не ты ли, — сказалъ онъ въ гнѣвѣ, — виновникъ такъ много и безполезно пролитой крови! Не имѣя никакой надежды на помощь и никакого средства къ спасенію города, не могъ ли ты уже давно выставить бѣлый флагъ?[14] Смотри, — сказалъ онъ, указывая на свою шпагу, — этою шпагой я умертвилъ собственнаго моего солдата, чтобы удержать остальныхъ отъ грабежа и убійства, и къ этому они были приведены твоимъ безразсуднымъ упрямствомъ!
По приказанію Петра Горнъ былъ посаженъ въ городскую тюрьму, гдѣ до этого содержались русскіе плѣнные. Здѣсь Горнъ пробылъ въ заключеніи 12 дней, а послѣ перевезенъ въ Россію, гдѣ и оставался въ плѣну около 11 лѣтъ.
