Вечером, накануне торжества, Корки и Крис обедали в обществе его знакомых, причем все присутствовавшие чувствовали себя довольно неуютно.
— Никогда не думал, что сохранять внешнее спокойствие так утомительно, — заметил Крис, когда они вернулись в гостиницу. — Он обхватил Корки и зарылся лицом в ее пушистые волосы. — Я не смог бы все это вынести без тебя.
В его словах слышались отголоски старой боли, которую он испытал, узнав об измене Элинор.
Их любовные игры в эту ночь были неторопливыми и нежными. Они скорее старались успокоить друг друга, а не зажечь, чем достигли более глубокого понимания друг друга. Их тела реагировали на взаимные ласки более чутко и откровенно.
Потом, лежа в объятиях Криса, Корки размышляла о будущем.
Суетная жизнь Нью-Йорка утомляла, но не пугала ее. Уверенности в себе придавало Корки то обстоятельство, что во всех отношениях она принадлежала самой себе.
Сейчас она действительно нужна Крису. Но это не может длиться вечно. Его потребности изменятся, как только он вернется к работе, и Корки вряд ли будет им соответствовать.
Хорошо, пусть Элинор не была для Криса идеальной женщиной, но ему нужен кто-то, кто был бы похож на Элинор первых лет их совместной жизни.
Корки с силой сжала кулаки. Нет, она не позволит себе потерять чувство реальности. Ей вполне достаточно того, что она пережила, порвав с Мэтом!
На следующий день, во время официальной части, Корки вдоволь поскучала. Все выступавшие говорили долго, пространно и даже несколько слезливо. И лишь речь Кристофера была, как всегда, краткой, яркой и сдержанной. Он благополучно обошел тему личных взаимоотношений с Элинор, отдав при этом должное ее научным достижениям. Корки оценила его деликатность и от души надеялась, что большинство присутствующих последовали ее примеру.
Крис держался спокойно, но Корки знала, какой ценой дается ему это спокойствие.
Затем настал черед пресс-конференции.
Телевизионные камеры замерли в ожидании. Корки отметила, что репортеры, сидящие в зале, выглядят гораздо более респектабельно, чем их коллеги из Калифорнии.
Фрэнк Алинсон открыл пресс-конференцию и предоставил слово Крису.
Весь зал замер в ожидании, когда Крис подошел к микрофону.
Репортеры подались вперед, сконцентрировав свое внимание на высокой фигуре в элегантной серой тройке, профессиональным нюхом почуяв обаяние незаурядной личности.
Операторы включили юпитеры.
— Тот, кто знал Элинор, очевидно, представляет себе, какой потерей для науки явилась ее смерть, — начал он. Мне предоставлена большая честь объявить об учреждении этой кафедры в память об известном и замечательном человеке — госпоже Шмидт.
Едва Крис закончил выступление, в воздух поднялся лес рук.
Первые несколько вопросов касались его работы и творческих планов.
Один из репортеров, как заметила Корки, изнывал в ожидании своей очереди. Наконец Крис указал рукой в его сторону, и тот немедленно вскочил.
— Господин Шмидт, кто будет сопровождать вас в очередной экспедиции? Прошел слух, что вы приехали сюда с невестой. Значит ли это, что вы уже нашли замену доктору Элинор Шмидт?
Бестактность этого вопроса была очевидна для всех, кроме того, кто его задал.
— Мои планы на этот счет пока еще не вполне определены, — ответил Крис. Корки оценила обтекаемость фразы.
Вечером у себя в номере они смотрели трансляцию пресс-конференции по телевизору. Сразу же после заключительной фразы Криса на экране появилась красавица Элинор, белокурая богиня в джинсах, рубашке и высоких черных сапогах до колен. На плече у нее висела сумка с фотокамерой.
В какой-то миг Корки вообразила, что Элинор жива, что где-то скрываясь, она приберегала свое появление в этот важный, решающий момент…
— Перед вами Элинор Шмидт за два месяца до своей трагической гибели, — прозвучал голос диктора. — Она дала интервью нашему корреспонденту, рассказав о своей жизни и работе.
Красавица на экране холодно улыбнулась.
— В течение этих лет не раз бывали моменты, когда мы не надеялись остаться в живых, но я никогда не жалела о решении посвятить свою жизнь антропологии. — Элинор глотала концы слов, словно ученица школы. — Эта наука поглощает ученого полностью. Для меня она стала смыслом жизни.
