В соответствии с этой теорией, кооперация и эгалитаризм преобладали в этих группах, потому что у всех был генетический интерес в том, чтобы группа выжила. Генетическое соревнование возникло между группами, и группы, лучше заботящиеся о своих членах, были теми, кто передавал свои гены. Прямое генетическое соревнование между индивидуумами уступило конкуренции между различными группами, использующими различные социальные стратегии, и люди, таким образом, развили целую массу социальных навыков для лучшего взаимодействия. Это сможет объяснить, почему на протяжении большей части существования человечества мы жили в сообществах со слабой иерархией или вообще без нее до тех пор, пока новые технологии не позволили некоторым сообществам расслоиться и начать доминировать над соседями.
Нельзя сказать, что доминирование и власть неестественны, а технологии были запретным плодом, испортившим невинное человечество. На самом деле, некоторые сообщества охотников и собирателей были настолько патриархальными, что использовали групповое изнасилование как форму наказания женщин, а некоторые сообщества с сельским хозяйством и металлическими орудиями были яростно эгалитарными. Некоторые люди с северо-западного побережья Тихого океана Северной Америки представляли собой оседлые группы охотников и собирателей и имели сильно расслоенное общество с классом рабов. И на другом конце технологического спектра кочевые охотники и собиратели из Австралии были под властью старейшин-мужчин. Старики могли иметь много жен, хотя у молодых не было жен вообще, а женщин, по сути, расценивали как социальную собственность[16].
Люди способны как на авторитарное, так и на антиавторитарное поведение. Горизонтальные сообщества, которые не были намеренно антиавторитарными, могли принять принудительную иерархию, когда новые технологии давали такую возможность, и даже без технологий они могли превратить жизнь групп, считающихся низшими, в ад. Похоже, наиболее распространенными формами неравенства среди эгалитарных сообществ в других планах были гендерная и возрастная дискриминации, которые могли приучить общество к неравенству и создать прообраз иерархической лестницы, где управляли мужчины-старейшины. Эта структура могла стать более властной с появлением металлических инструментов и оружия, излишка, городов и т.п.
Но дело в том, что эти формы неравенства не были неизбежны. Сообщества, не одобрявшие авторитарное поведение, сознательно избежали развития иерархии. На самом деле, многие сообщества отвергли централизацию и технологии, допускавшие доминирование. Все это показывает, что история — не односторонняя дорога. К примеру, марокканские имазигены (в переводе «свободные люди» или «люди земли» — прим. пер.), или берберы, не сформировали централизованной политической системы за последние несколько веков, хотя прочие сообщества вокруг них это сделали. «Установление династии почти что невозможно, — пишет один из их исследователей, — из-за того факта, что вождь постоянно борется с восстаниями, которые, в конце концов, становятся успешными, и система возвращается к старому децентрализованному анархистскому порядку».[17]
Какой фактор позволяет сообществам избежать доминирования и принудительной власти? Исследование Кристофера Боэма, наблюдавшего десятки эгалитарных сообществ на всех континентах, включая собирателей, садоводов, фермеров и пастухов, показали, что одним из главных факторов является сознательное желание оставаться антиавторитарными — антиавторитарная культура. «Главная и непосредственная причина эгалитарного поведения – моральная уверенность части основных политических деятелей локальной группы в том, что никто из членов сообщества не должен доминировать над остальными»[18]. Кажется, что, скорее, не культура определяется материальными условиями, а что культура создает социальную структуру, которая воспроизводит материальные условия.
В некоторых ситуациях определенные формы лидерства неизбежны, так как у некоторых людей больше навыков или они более харизматичны. Сознательные эгалитарные сообщества отвечают на такую ситуацию не регламентацией позиции лидера, не наделением его какими-либо особенными привилегиями, а поощрением культуры, осуждающей людей, выставляющих напоказ свое лидерство или пытающихся добиться власти над другими. Более того, пост лидера занимают разные люди в зависимости от ситуации или необходимости в навыках для решения имеющейся проблемы. Лидеры на охоте отличаются от лидеров при строительстве или во время церемоний. Если человек в роли лидера пытается добиться большей власти или доминировать над себе подобными, остальная часть группы использует «механизм намеренного выравнивания»: ряд действий для того, чтобы вернуть лидера обратно на землю. К примеру, во многих антиавторитарных сообществах охотников и собирателей наиболее умелые охотники подвергаются критике и высмеиванию, если их заметят за хвастовством или использованием талантов для раздутия своего эго, а не для выгоды всей группы.
