Анархистское сообщество, которое вынуждено кого-то исключить, должно иметь для этого очень серьёзную причину, и может, и должно, опубликовать предупреждение, характеристику изгнанного человека для всех других общин. Затем сообщество, к которому он захочет присоединиться, само решит, как поступить в этом случае.
Но есть и другой вариант. Неисправимого преступника можно убить. Скотт отвергает смертную казнь, полагая, что она не сдерживает преступность. Я намного больше знаком с социологическими исследованиями о смертной казни, чем Скотт, и в них говорится, что смертная казнь не является сдерживающим фактором. Но это означает не то, что смертная казнь не предотвращает убийство (единственное преступление, за которое смертная казнь является конституционно допустимой), а означает, что казнь не предотвращает убийство эффективнее другого серьёзного наказания, пожизненного заключения. Я изучал эти исследования и считаю их убедительными. Но это не последнее по данному вопросу.
Я категорически против смертной казни, применяемой государством. Я, однако, не против убийства невыносимых людей, в качестве крайней меры. Неисправимые смутьяны должны быть изгнаны или, если они не захотят уходить и держаться подальше, убиты. Основываясь на своих обширных исторических и этнографических разысканиях, специально изучая негосударственные анархистские типы общества, группы, племена и вождества, я знаю, что все они – все они – прибегали в некоторых случаях к смертной казни. Но ни в одном таком обществе не было тюрем. Смертная казнь совместима с анархией, поскольку эта казнь назначается не государством. Тюрьмы несовместимы с анархией.
Если анархистское общество действительно окажется перед выбором, сажать ли в тюрьму определённых преступников (сохранив жизнь), или – если по какой-то причине не изгонять – казнить их, то я говорю: казнить. Потому что анархистское общество, на мой взгляд, это лучшая возможная форма общества, хотя и не идеальная, и если мы создадим его, то нельзя допускать её разрушения. Смертная казнь вызывает сожаление, но она не ставит под угрозу основу анархистского общества. Существование полиции и тюрем – это не просто компромисс в анархистском обществе, это отменяет анархистское общество как таковое. Слишком высокая цена, чтобы платить её за жизнь нескольких подонков.
Анархистские тюрьмы Скотта настолько кошмарны, что, чтобы развенчать его, не надо критики, достаточно цитаты:
«Тех, кто находятся в заключении, лучше всего держать отдельно спальных мест и выпускать на ежедневный период работ. Те, кто не хочет работать, должны оставаться в изоляции. Большие площади объектов лишения свободы должны использоваться для производства продуктов питания для употребления на объекте. Тяжёлая работа на объекте заставляет время проходить быстрее и расходует энергию человека, так что там будет меньше насилия среди заключённых. Те, кто ставит под угрозу жизнь других людей в тюрьме, не должны посвящаться в тонкости работы. Мы не можем ожидать, что объекты заключения будут самодостаточны. <Он прав> Они будут обузой для сообщества, которому придётся принять это как часть цены за свою свободу».
Однако сообщество не должно признавать эту «обузу», если оно хочет оставаться анархистским сообществом. Сама идея оказаться тюремным охранником тошнотворна для всякого настоящего анархиста. Идея Коллективов Надсмотрщиков, выполняющих грязную работу сообщества, ещё более отвратительна и представляет опасность для анархии. Предположение Скотта о том, что при установлении анархии потребность в тюрьмах в конечном счёте отомрёт, столь же убедительно, как марксистско-ленинская мысль о том, что при установлении социализма государство в конечном счёте отомрёт. Мы знаем, как в итоге получилось. Государство никогда не отомрёт. Оно должно быть уничтожено.
Я подверг Скотта критике по многим конкретным вопросам. Пока я не прочитал его эссе, я бы никогда не подумал, что для любого самопровозглашённого анархиста возможно защищать систему полиции, неправедного суда, а также тюрем с принудительным трудом. Я бы подумал, что это неудачная шутка. Это плохо, но это не шутка. Я взялся за то, чтобы противостоять этому. Так сложилось, что у меня есть соответствующие полномочия и образование в таких областях как уголовное право и криминология (социология права). Но любой информированный анархист, который понимает, что такое анархизм, – а Скотт не понимает – сам бы дошёл до большей части моей критики.
