— Так?
— Так, — ответил он. — Всё так.
Она целовала его и неумело, подражая ему, гладила его по плечам, по спине. Он чуть повернулся и, не разжимая объятий, мягко опустился на постель, увлекая её за собой. Она доверчиво последовала за ним, и он положил ее на себя.
— Тебе не тяжело?
— Нет.
Ещё один невозможный вопрос, ни одна леди о таком спальника не спрашивает. Но и ни один спальник не скажет белой "нет", да ещё и не добавит "мэм" или "миледи". Но если она не леди, то он кто? И проверяя себя, он повторил:
— Нет.
И ничего не случилось, мир не рухнул.
Её волосы рассыпались, опутали их. Она нетерпеливо взмахнула головой, подняла руки отбросить волосы, и он, как бы продолжая её движение, повернулся и уложил её рядом с собой. И когда она обняла его, стал приподниматься, очень мягко, очень медленно перемещаясь над ней. У неё испуганно расширились глаза, и он так же медленно откинулся, плавным движением разорвал объятие и встал над ней на коленях. Его руки гладили её груди, живот, бёдра, но смотрел он только на её лицо. Оно опять стало мягким и доверчивым. Он мягко провёл пальцами по низу её живота и повёл ладонями по внутренней стороне бёдер. Она, поддаваясь его нажиму, раздвигала ноги, и, наконец, он смог переступить и оказаться точно посередине. Она приглушенно удивленно ахнула, но он уже опять вёл руками вверх к грудям, потом наклонился и поцеловал грудь, пощекотал языком соски. Она вздрагивала от этих прикосновений, и он чувствовал, что это уже иная дрожь, что тело её стало мягким и горячим и легко поддаётся его движениям. И медленно, очень медленно, очень мягко он попробовал войти в неё. Она схватилась за его плечи, потянула на себя. И опять они лицом к лицу, и совсем рядом её расширившиеся ожиданием глаза.
— Оно? Это оно?
— Да, — глухо ответил он.
Сейчас она зажмётся, и начинай сначала.
— Что? — её губы касались его уха, но он еле различил, скорее угадал вопрос. — Что мне делать?
Да она что, совсем ничего не знает, что ли?! И ответил слишком резко, как не хотел.
— Согни ноги. Ну. Ноги выше, Джен!
Она послушалась, и он, извиняясь, торопливо говорил:
— Запертую дверь всегда ломают. Только не опускай ноги. Сейчас… потерпи, ещё немного…
Только не рвать, вдавливать, раздвигать. Не спешить. Она тоже старается, пытается поймать ритм. Он упирался локтями в постель, охватив пальцами её плечи. Так, ещё так. Он посмотрел на неё и увидел закушенную губу и наполняющиеся слезами глаза. Но он видел, сколько он видел таких лиц, когда пересиливают боль, чтобы не закричать, не выдать себя… Он наклонился, губами собирая солёную влагу из её глаз.
— Спасибо, Джен, всё хорошо, теперь всё хорошо.
— Я не Джен, — всхлипнула она.
Он мягко высвободился и лёг рядом. Она медленно выпрямила ноги, ещё раз всхлипнула. Лежа рядом на боку, он успокаивающе погладил её, но она словно не заметила этого, лежала и смотрела в потолок, глотая слёзы. Ну что ж, он сделал своё дело, сделал, как мог. Дальше ей решать. Он убрал руку, вытянулся на спине и прикрыл глаза. Что бы ни было, но эти несколько секунд, пока она будет принимать решение, эти несколько секунд — его. Всё-таки он устал. И тут тёплая ладонь уже знакомо легла на его плечо, погладила. Он открыл глаза. Теперь она склонялась над ним, и её волосы легли ему на грудь и плечи. На щеках блестели две дорожки от слёз, на нижней губе ещё виднелся след зубов, но она улыбалась, мягко и очень по-доброму, и… и ни одна белая никогда ещё так не улыбалась ему, он даже не может названия подобрать.
— Тяжело тебе со мной пришлось, да?
Ещё один невозможный вопрос, и ответил он тоже по-невозможному.
— Нет.
— Я ведь ничего не умею, не знаю. И было совсем не больно, совсем-совсем.
Она лгала, он ведь видел её боль, но как же он был благодарен ей за эту ложь.
— Спасибо, Джен, — повторил он, прокатывая по гортани и нёбу это ставшее таким красивым имя.
— Я не Джен, — повторила она.
Он растерялся. Неужели перепутал?! Но ведь он слышал…
— Я слышал… поздравляли… — попытался он объяснить.
— Да, — она резким взмахом головы перебросила волосы на спину, но руку не отнимала. — Все называют меня Джен, а я Женя.
