Амурские сказки - страница 16

Мышь из-под кочки вылезла. Села на пригорке. Обмахивается лапками.

— В такой жаркий день, — говорит, — плохо бегать.

Удивился заяц: неужели мышь его обогнала?

— Давай еще раз побежим! — сказал он мышке.

Побежали они опять вперегонки. Мышь — под кочку, а заяц — до холма.

Три раза бегали они. Заяц — до холма и обратно, а мышь — до первой кочки.

Прибегает заяц — рот разинул. Едва дышит от усталости. А мышь сидит на пригорке. Смеется над ним, хохочет, лапками показывает.

— Вот так победитель! — говорит. — Мышку обогнать не может!

Долго смеялась мышь над зайцем. Потом говорит:

— Пойду позову зверей, расскажу, как я тебя обогнала!

Стыдно стало зайцу. Прижал он уши и спрятался в траву.

А мышь убежала прочь.

С тех пор заяц всегда уши прижимает к спине, как только шум или шорох заслышит: думает, звери идут над ним смеяться.

БЛИЗНЕЦЫ

В одном стойбище у нанайца из рода Бельды родились близнецы. Все жители стойбища очень обрадовались. Когда рождаются близнецы, значит этому роду большое счастье будет. Так говорили старики. Еще говорили они, что близнецов почитать надо. И все близнецов почитали. Хорошо кормили их. Заботились о них. Дали им хорошие имена. Одному — Удога, другому — Чуба́к.

Вот живут Удога и Чубак. Ростом невелики, а умом взрослых обогнали. Исполнилось им по пяти лет, а они уже на охоту стали ходить. И все им удавалось. Лесные и водяные духи очень любили близнецов и во всем братьям помогали.

Тот год нехороший был. Зверя мало стало. Рыба плохо шла. Старики стали говорить, что надо место менять. Но Удога сказал старикам:

— Чем место плохое?

Натянул он тетиву своего маленького лука, посмотрел вокруг, потом прямо в солнце выстрелил. Улетела стрела.

Потом вернулась, сама Удоге в колчан легла, на старое место. Прилетели за стрелой утки, гуси и у ног Удоги легли. Посмотрели старики: все птицы в глаз ранены. Прикинули: если так каждый день будет, не останется стойбище без мяса.

Тогда Чубак сказал старикам:

— Чем место плохое?

Бросил в реку сетки. Потонули сетки сразу.

«Ну, — думают старики, — водяной чорт сетки утащил!»

Подождали немного. Вдруг забурлила река, закипела. Сунул Чубак руку в воду. Ухватился за что-то и вытащил свою сетку. Сколько было узелков в сетке, столько рыбы вытащил Чубак. Посмотрели старики: если так каждый день будет, не останется стойбище без рыбы.

Спросил тогда Чубак женщин:

— В прошлом году на какой стороне у рыбы икры было больше?

— На левой, — отвечают ему.

— Значит, в этом году рыба под левым берегом идет, — говорит Чубак. — Примечать надо! А вы на правом берегу ловили. Вот и показалось вам, что рыба ушла.

Тогда Удога говорит:

— И птица и зверь за рыбой ходят. Надо было охотничать на другом берегу.

Стали в стойбище очень уважать Удогу и Чубака. Советовались с ними. И все шло хорошо.

Но вскоре опять случилось несчастье. Наехал с чужого берега реки могучий манчжурский нойон — начальник с солдатами, пушками. Требует дань платить. С каждого человека по соболю, да по выдре, да по лисице.

Запечалились Бельды. Вовек никому дани не платили, а тут надо платить. Против силы не пойдешь! Спросили совета у близнецов.

Посмотрели Удога и Чубак друг на друга. Говорит Удога:

— Дань не платите. Пошлите нас с братом к нойону!

Женщины в стойбище плач подняли.

— Как можно? — закричали они. — Нойон — жестокий человек; он обидится, что к нему детей послали, и убьет их.

Не послушали их Удога и Чубак, пошли к нойону.

Сидит нойон в большом сампане[23] на широком помосте. Шатер шелковый над ним колышется. Вокруг стража стоит. Палач кривой меч точит. Нойон правую руку на подушку положил. Ногти на руках длинные, до полу, загнулись, перекрутились, в серебряные футляры вставлены. Чистят ему ногти пять девушек. Писец с толстой книгой у ног сидит.

Увидал нойон близнецов, говорит:

— Что здесь нанайским ребятам надо?

Посмотрел писец, поклонился нойону до земли:

— Эти детки прибежали сказать, благородный нойон, что идут нанайские старики, несут дань, которую велели вы с них взять.

Еще пуще заважничал нойон. Нос вверх задрал. В небо смотрит, чтобы нанайцев не видеть. Ждал, ждал… Шея у него заболела, а стариков все нет.