Официантка принесла счет, и Элисон раскрыла кошелек, чтобы расплатиться. Джейс отрицательно покачал головой:
— Плачу я.
— Но ты же не собираешься оплачивать все мое пребывание здесь?
Он склонил голову набок.
— И не подумаю. Прими это как обед в честь твоего приезда в Ред-Блафф, который я, бесталанный, не смог приготовить сам.
— А ты не позволишь готовить для тебя, пока я в гостях? Мне не особо этого хотелось с тех пор… — Она замолчала. — Просто нет смысла готовить для себя одной, — закончила она мысль.
— Ну, если, готовя для меня, ты будешь сама есть так, как сегодня, то пожалуйста.
Она и не заметила, что поела. Практически ничего не оставила на тарелке. После смерти Дейва она похудела почти на десять фунтов, и, похоже, Джейс заметил это. Поездка уже помогает ей снова почувствовать себя живой.
Через пятнадцать минут они вошли в дом.
Жара, накопившаяся за день, осталась, несмотря на работающий вентилятор. И хотя на улице было уже градусов двадцать пять, по-прежнему дул теплый ветерок. Джейс прошел по всему дому и открыл окна, потом вернулся на кухню.
Шериф включил рацию и прослушал сообщения.
— Спокойная ночь. Иногда из-за жары происходят аварии и другие несчастные случаи. Он бросил на Элисон быстрый взгляд. — Какие у тебя планы на завтра?
— Поспать подольше, — ответила она с улыбкой.
Он удивился.
— Похоже, для тебя это роскошь. Я встану и уеду около шести. Постараюсь не будить тебя.
Я иду спать, а ты, если хочешь, смотри телевизор.
— Я привезла с собой пару книг, почитаю в кровати.
— Хорошо. Хочешь первой пойти в ванную?
— Нет, лучше ты. Я пока закончу распаковывать вещи.
В доме было темно и тихо, но Джейс все никак не мог уснуть. Он вытер пот со лба, взбил и устроил поудобнее подушку. Он никогда не мучился бессонницей, но сегодня такая жара… а от Элисон его отделяет только перегородка…
Переодеваясь ко сну, Джейс слышал, как лилась вода в ванной, как скрипнула под Элисон кровать, как она щелкнула выключателем.
Заснула она или слушает, как он тут ворочается?
Джейс всегда отлично знал свои потребности и отвергал их так же легко, как и удовлетворял. И никогда еще он не терял головы из-за женщины. Когда они танцевали сегодня, он так возбудился, что чувствовал себя ужасно глупо.
Даже сейчас, только подумав о ней…
Он выругался вслух и испугался, что Элисон могла услышать его через тонкую стенку.
Может, если выйти из спальни и забыть, что она от него всего в нескольких футах, удастся хоть ненадолго уснуть.
В гостиной было прохладней, чем в спальнях. Через стеклянные двери столовой Джейс вышел на террасу.
— Захотелось выпить стаканчик молока? донесся до него тихий и сладкий голос Элисон.
Джейс оглянулся. Элисон сидела в кресле.
Светлые распущенные и немного спутавшиеся волосы ласкали ей плечи. Когда Элисон поднялась, открылась пола халата, и Джейс успел увидеть ее грудь. Казалось, она мерцала при свете неполной луны. Крупный пот выступил у него на лбу.
— Мне нужно больше, чем стакан молока, прохрипел он.
Элисон скользнула взглядом по его груди и дорожке волос, убегающей вниз по животу и ниже, под пояс пижамных шорт.
— Лучше я пойду к себе. — Она попыталась проскользнуть мимо него.
Он схватил ее за руку.
— Почему ты спрашивала меня о Марии? Он надеялся, что вопрос был задан не просто из любопытства.
— Я… ну… — Она провела языком по губам, и его тело мгновенно отреагировало на это. — Ты один и… — она снова помолчала, — свободен.
Она красива, и, по всей вероятности, между вами есть какая-то связь.
— Ты не ответила на мой вопрос. — Он по-прежнему не отпускал ее руку.
— Мне просто было интересно, — пробормотала она почти шепотом.
— Почему?
Элисон выглядела испуганным олененком.
Если он будет слишком упорствовать, она, того гляди, сбежит обратно в Ричмонд.
Джейс отпустил ее руку и сделал шаг назад.
— Впрочем, все равно. Это не имеет никакого значения. Иди спать.
— Спокойной ночи, Джейс, — прошептала Элисон, вошла в дом и прикрыла за собой двери.
Джейс тяжело вздохнул. Он и Мария только друзья. Он познакомился с ней и ее мужем, когда те были еще вместе. Когда четыре месяца назад Тони Янгбэр решил начать карьеру, которая не нужна была его жене, Мария пришла в ярость, а потом почувствовала себя брошенной. Для нее наступили трудные времена.
