Джеймс молча уставился на астролога.
Адам Голайтли улыбнулся.
— Вы удовлетворены или желаете подтверждения?
— Подтверждения?
— Билл!
Неприятный старикашка, сидевший за соседним столиком, повернулся к ним и воскликнул:
— Превосходный прогноз, Адам!
Затем старикан посмотрел на Джеймса и торжественно добавил:
— Не останавливайся на полпути, юноша. Не бойся возвращения. А если над тобой довлеет страх, ты должен преодолеть его. Другого пути нет. Это судьба.
Джеймс хмыкнул. Старикашка изъяснялся, словно Йода из «Звездных войн».
— Что здесь смешного?
— Вы упомянули о судьбе.
— А как же!
— Бросьте. Вы действительно верите в судьбу?
Казалось, старикан смутился.
— А какой термин предпочитаете вы?
— Вероятность? — предположил Джеймс.
За соседними столиками захихикали.
— Свободная воля? — Джеймс не собирался сдаваться. На сей раз ответом ему был громкий смех.
— Ну хорошо. — Старикан подавил ухмылку. — Полагаю, вы верите также в род человеческий? В эволюцию? Не говоря уже о здравом смысле…
Каждое предположение старика посетители встречали взрывами истерического хохота, пока Джеймсу не начало мерещиться, что над ним смеется весь паб. Он в изумлении воззрился на сторонников старика. Разум Джеймса был затуманен алкоголем, но эти люди показались ему ничем не примечательными обывателями. По крайней мере, пурпурных плащей и остроконечных шляп они не носили.
— Не понимаю, что здесь смешного. — Джеймс прилагал все усилия, чтобы не сорваться. — В этих концепциях нет ничего странного или смешного. Вероятность и свобода выбора. Здравый смысл. Это же традиционные… — Его голос потонул во всеобщем бурном веселье, поэтому, чтобы закончить фразу, Джеймсу пришлось повысить голос. — Во всяком случае, нужно быть ненормальным, чтобы верить в предсказания по звездам!
Смех оборвался, сменившись недовольными возгласами и покачиванием голов. Джеймс уловил неодобрительные взгляды. Кто-то буркнул:
— Чертовы придурки.
Какая-то женщина из противоположного угла паба крикнула:
— Неужели вы верите только своим физическим ощущениям, странный вы человек?
Джеймс уже хотел встать и прокричать в ответ, что да, так и есть, он, как и прочие вменяемые люди, воспринимает окружающий мир посредством физических ощущений, но лысый астролог поднял руку и промолвил:
— Успокойтесь.
Джеймс заметил, что рука астролога дрожит.
Обращаясь к посетителям паба, Адам Голайтли сказал:
— Давайте не будем спорить. Каждый имеет право верить, во что захочет. Если наш друг не чурается таких понятий, как «логика» и «факты», — оратор подождал, пока стихнет последний смешок, — значит, такова его судьба.
Последние слова астролога посетители бара встретили почтительным молчанием. Джеймс хотел рассмеяться, но не смог.
— Позвольте мне угостить вас, — добавил астролог, обращаясь к нему.
Джеймс согласно кивнул.
Он злился на себя, что сорвался, и был благодарен астрологу, что тот прервал неприятный спор.
Некоторое время они болтали о пустяках. Астролог показал Джеймсу книгу символов, в которую заглядывал раньше. Джеймс поинтересовался, что эти символы означают.
— Вы видите их впервые? — Астролог бросил на Джеймса удивленный взгляд.
Джеймс кивнул. Почему-то его ответ поразил собеседника. Адам Голайтли положил ему руку на плечо и заказал еще бокал пива. — Бедняжка, — промолвил он, с жалостью глядя на Джеймса.
Затем Адам Голайтли поведал Джеймсу историю своей жизни, под конец признавшись шепотом:
— Фактически я и сам приверженец многих идей, о которых вы упомянули. — Астролог рассмеялся. — Заметили, что я сказал? «Фактически». Ха! А я еще не забыл старую терминологию!
Джеймс спросил, почему астролог изменил своим убеждениям.
— Судьба, — вздохнул Адам Голайтли. — Я был юн, когда моя любимая покинула этот мир.
— Вы хотите сказать, она умерла?
Снисходительная улыбочка появилась на лице астролога.
— Можете думать, как вам заблагорассудится. Я очень сильно любил ее. Мне было двадцать. Она ехала в поезде, который сошел с рельсов.
— Простите. Какой ужас!
— Нет, всего лишь судьба. Но тогда я рассуждал примерно как вы сейчас. Я скорбел по ней — кажется, так говорят? Много раз я был близок к самоубийству. Я жил в комнате на чердаке высокого дома. Утром и вечером открывал окно и смотрел вниз, в сад. Я представлял, как мое тело падает вниз навстречу тому, что вы называете смертью. Меня удержала только мысль о родителях. Я остался жить ради них. Оба они уже оставили этот мир, с разницей в неделю. Отец — от рака семенников, мать — от разбитого сердца. Не вынесла его ухода.
