— Правда не знаю квартиры. Подъезд там один, этаж третий, крайняя справа…
— А телефон у них есть?
— Есть…
— Знаешь?
— Конечно.
— Говори циферки. — Ник взял радиотелефон и стал набирать номер, который ему диктовал Лепчик. Когда в трубке раздались длинные гудки, Ник приложил ее к уху Лепчика, но тот взвился от боли: это было обожженное ухо.
— Извини, — искренно попросил прощения Ник. — Значит так, скажешь, что к ним вечером от тебя человек придет с конвертом…
— А спросят, что за конверт? — вывернул голову Лепчик.
— Да пошли их, не их дело…
Тут трубку сняли. Ник попытался найти на аппарате кнопку громкой связи, но не нашел, и потому слышал только Лепчика:
— Зяма? Это Лепчик… Что? Плевать мне на ларек. Это с вами Близнецы разберутся, а мне начхать… От меня вечером человек зайдет, с пакетом… От меня, сказал! Тебе зачем знать, что за человек?.. Надо будет, скажу, что в пакете, а так сиди и ершиком задницу свою драй. Когда понадобишься, позвоню…
Уловив конец разговора, Ник отключил аппарат и похлопал Лепчика по плечу:
— Молодец. Здорово.
Ник поглядел на часы. Все, что хотел, он узнал. Больше от Лепчика он ничего знать не желал.
— Слушай, а чего ты на полу валяешься? Мокрый весь… — Ник развязал толстяка и помог подняться. Даже проводил до стола и усадил в кресло. — А ноутбук у тебя зачем? Для форса или и вправду пользоваться умеешь? Может там внутри информация какая?
Лепчик тупо уставился на компьютер.
— Ну, есть там… Сколько денег, куда… А ты откуда, парень?
— Да маляр я, — просто ответил Ник. — Побелить ничего не надо? Или выпей вот.
Он плеснул из бутылки в стакан грамм двести коньяку и протянул Лепчику. Тот схватился и одним глотком осушил почти весь. И сразу лицо его стало приобретать привычное подловато-наглое выражение.
— Ну, — как бы прощаясь сказал Ник. — До встречи. Пел ты хорошо, а ария была — мечта Мусоргского. Я бы еще послушал, но дела не позволяют.
Он двинулся к выходу из каюты и, точно рассчитав момент, обернулся: Лепчик быстро отдернул руку от пистолета, прилепленного к столу. Ник сделал вид, что ничего не заметил:
— А говорил, что тянучки не любишь… А распелся, что твой соловей. И никаких тянучек.
Ник снова пошел к двери, доставая из кармана пистолет и в тот момент, когда услышал сзади сухой щелчок, повернулся и выстрелил Лепчику в грудь. Такая рана, он знал, смертельна, но не мгновенна, он еще сможет напоследок кое-что услышать.
Лепчик как-то весь оплывал в кресле, мутнеющими глазами глядя недоуменно то на браунинг у себя в руке, то на Ника.
— Спасибо тебе, толстяк, за все, — вполне искренно проговорил Ник. — И даже за подлость твою, в которой я не ошибся. Только хотел я тебе сказать, что ты не только был там, но и бил Серегу. И умираешь сейчас: именно за это. Ну, умирай, пора…
Словно послушавшись, Лепчик дернулся и затих, превратившись в тело.
Ник напоследок залез к нему в стол и достал кольт и «Узи». Кольт ему нравился очень, но от «Узи» толку явно будет больше. Впрочем, захватил на всякий случай и то, и другое, и вышел на палубу.
* * *
Как профессионал, Ник знал, что дело можно считать законченным только тогда, когда дошел до базы. В его случае — хотя бы до Пашкиной квартиры. Поэтому уже выходя, он почувствовал неладное и сразу пригнулся.
Как оказалось, совершенно вовремя, потому что со стороны берега раздалась настоящая автоматная очередь.
«Ух ты, — мелькнуло в голове. — У них и «Калашниковы» есть! Хорошо, если это тот один…»
Судя по всему, это действительно был тот один. Стрелял он бестолково, но много и с остервенением. Пули крошили обшивку, пробили бочки с соляркой, которые стояли тут же, вдоль борта, расколошматили вдребезги стекла на капитанском мостике…
Однако, при всей неумелости этой пальбы, Ник понимал, что просто так путь к берегу ему заказан: на пирсе даже неумелый стрелок его положит, как игрушку.
Он достал кольт, пристроился у стенки и, лежа, быстро вычислил, откуда стреляли. Хитрец не стал подходить поближе, он засел в здании и поливал яхту из окна первого этажа. Там его достать было трудно, но Ник попытался.
Прицелился тщательно, сделал упреждение на ветер, выдохнул и плавно нажал на спусковой крючок. Оружие жахнуло, приятно ударив по всей руке, вплоть до плеча и в том окне вверх взвились щепки.
