* * *
Человечек в плаще и кепочке, который действительно за Железякой следил, увидев, что тот вошел в свой подъезд, огляделся в поисках телефона-автомата.
С этим добром и раньше было не просто, а теперь-то и вовсе получалась совершеннейшая труба. Однако топтуну повезло: буквально через квартал он заметил облезлую телефонную будку, продуваемую всеми ветрами. Внутри нее висел скромный труженик, на металлическом кожухе которого непогода, вандалы и просто время, которое почти никого не красит, оставили свои царапины и потертости, надписи и пятна грязи.
На удивление инвалид продолжал служить. На месте оказались и диск, и трубка. Вопреки ожиданию трубка могла продемонстрировать гудок. Человечек, все поглядывая себе через плечо на подъезд дома Железяки, набрал номер и, стараясь перекричать уличный шум и помехи, залепетал в трубку:
— Алё, Сема! Это я. Я говорю!
— Да кто это? Ни фига не слыхать. Алё!
— Серый это, Серый! Я это!
— Ну что? Ты откуда звонишь?
— Из автомата я. Он домой ушел.
— Как это — домой? Ну-ка перезвони мне через минут пять… — и в трубке зазвучали короткие гудки.
Серый, пожав плечами, вышел из будки и прошелся по противоположной стороне улицы напротив подъезда Железяки. Тот наблюдал за ним из окна кухни. Он как раз лепил котлетки и забрасывал их на шипящую сковородку, отчего по квартире разливались чарующие запахи и звуки: котлетки шипели в масле и от этого пахли.
«Сущие дети!» — несколько печально подумал Железяка. Он сам регулярно звонил на телефонный узел и за этим автоматом следили особенно. К сожалению, получить санкцию на его постоянное прослушивание Железяке так и не удалось, а заводиться самому не хотелось. Надо было покупать специальный магнитофон, подключаться к линии, тянуть домой воздушку… Словом, мороки слишком много. И главное, что его останавливало, это то, что слушать запись все равно будет некогда: жители микрорайона прознали про такое чудо, как постоянно работающий телефон-автомат, и он почти никогда не пустовал.
Расположен автомат был удачно. Из него хорошо просматривался подъезд дома Железяки, и топтун, если уж был приставлен, непременно разговаривал по нему. Ему как-то не хватало фантазии на то, что сам он тоже виден, как на ладони.
Теперь лейтенант знал, что за ним действительно следили. Значит, все он правильно рассчитал, и Костик больше не боец. Пусть себе уезжает с глаз долой…
Он перевернул котлетки и забросил в кипяток макароны. Близилось заветное.
* * *
Лепчик лихо затормозил на берегу и, заглушив мотор, остался сидеть в машине, ожидая пока вокруг нее улягутся плотные клубы пыли.
Когда пыль рассеялась, из нее показались двое блатных, которые спешили к своему шефу за указаниями. Те не замедлили:
— Кривой! — командовал Лепчик, выковыриваясь из салона. — Машину в гараж поставь…
Он с удовольствием прошелся по травке, потягиваясь и, словно гирю, выжимая пакет с деньгами. Пансионат давно не работал и место это носило все следы запустения: поломаная и поблекшая детская площадка, на которой теперь стоял, дымясь мангал, блочное облезлое здание самого пансионата с наполовину выбитыми, наполовину заколоченными окнами, искореженные местными малолетними хулиганами тенты на пляже…
Территория была замусорена донельзя. Как и в любом в меру одичавшем месте, созерцая, можно было вычленить несколько временных пластов наслоения мусора. Так, наполовину ушедший в землю остов бульдозера очевидно относился еще ко времени строительства пансионата. Он был тут всегда, и долговременность пребывания его в данном месте как-то сгладило шероховатости, примирило эту ржавую корягу с окружающей природой. Кустики курчавились вокруг, травка привольно росла там, где когда-то располагался мотор. В целом бульдозер смотрелся даже и не очень-то чужеродно, вписываясь в ландшафт, как хорошо сработанная скульптура талантливого авангардиста.
От отдыхающих вообще ничего не осталось: их мусор исчез, поглощенный землей. Зато обгорелые руины каких-то складских помещений, относящиеся ко времени, когда пансионат уже стал не по карману комбинату и о нем забыли, возвышались среди молоденькой зелени, а кирпичи и балки, разбросанные по всей территории очень портили вид.
