Вот лежал пакетик «мангового» чая. Рядом стояла чаеварка. Воды предательски не было.
Можно было бы обратиться с просьбой к коридорной, но это как-то внутренне оскорбляло его. Ник огляделся по сторонам в поисках возможно спрятавшейся воды. Но той либо действительно нигде не было, либо удалось спрятаться хорошо.
Ник заглянул в ванную еще раз. Кран поражал своей безжизненностью, но на этот раз воде скрыться не удалось. Ник услышал, как гулко капнула где-то капля.
«В бачке!» — осенило его. Он забыл про эти старые типы сантехники. Не будучи брезгливым без повода, Ник черпанул оттуда и, довольный, вернулся в комнату.
Через минуту воздух наполнился ароматами и Ник, положив в чашку три кусочка сахара (он любил настоящий сахар), с наслаждением глотнул.
«Сбываются мечты!» — подумал он по-русски.
* * *
Петро и Зяма не торопились. Они довольно часто занимались подобными делами. Смысл сводился к тому, чтобы запугать, запугать жертву до смерти. Но именно запугать. Жертва могла остаться без глаза, с переломанными конечностями, но непременно живой. В нестрогой иерархии все-таки была своя специализация: Зяма и Петро не были киллерами. Во всяком случае, сейчас.
По опыту они знали, что жертву беспомощное, ожидание боли выматывает едва ли не больше, чем сама боль. Это потом, когда они начнут избивать и мучить, перерывы будут жертвой восприниматься как передышка. А сейчас нет.
Поэтому спешить было некуда. Они тщательно Обследовали холодильник и, найдя водку, решили перекусить «чем Бог послал».
Они были похожи, как близнецы: одинаковые мысли, одинаковые реакции, одинаковая одежда. Кто станет их следующей жертвой, им было глубоко безразлично, тем более, что ни тот, ни другой не испытывали никакой тяги к противоположному полу. Совместная лагерная отсидка превратила их в гомосексуальную пару и сексуальная сторона любого насилия могла заинтересовать их только с точки зрения как раз насилия, то есть причинения возможно более сильной боли.
— Я ему говорю, — рассказывал захмелевший Зяма. — Ты что, совсем рехнулся? Прогнил насквозь? А он мне — фильтруй базар! Да если бы за ним никого не было, я бы ему зенки выдавил…
— Не, его трогать нельзя…
Тут в комнате что-то упало, и бандиты, разом насторожившись, рванулись туда.
Тане почти все удалось. Она уже стояла на коленях около окна и видела двор, воробьев, весело прыгавших на перилах балкона, каких-то людей, свободно шагавших по своим делам где-то внизу.
Все это было за стеклом, и от осознания того, насколько далеко она находится от этой жизни, Таня чуть не заплакала. Она попыталась привстать повыше и пихнула плечом некстати лежавший на подоконнике журнал.
С предательским шорохом он пополз к краю, и Таня беспомощно смотрела, как он ползет. И ясно было, что это был не единственный шанс, но воспользоваться им не удалось. Журнал рухнул с неожиданным шумом и моментально разговоры на кухне смолкли. Таня не хотела поворачиваться. Она смотрела на воробьев и чувствовала, слышала, как бандиты вбежали в комнату и бросились к ней.
* * *
Ник расположился у телефона и стал набирать номер, который он вчера получил. Прежде, чем выходить, он хотел закончить все дела, то есть перезаказать билет.
Телефон был занят, причем сам характер гудочков не вселял никаких иллюзий: гудочки были усталые. Ник набирал и набирал номер, и только знание азов восточной философии не позволяло ему швырнуть аппарат об стену.
Проведя у телефона сорок неинтересных минут, Ник отчаялся. Бросив трубку, он просмотрел рекламки, что были разложены на столе, и к своему удивлению обнаружил адрес агентства «Аэрофлота», которое, как выяснилось, было расположено в соседнем здании.
«Зайду по пути», — решил Ник и стал одеваться к выходу.
Ему хотелось одеться получше: Таня должна была понимать, что он человек если не богатый, то все-таки состоятельный и ему не так сложно помогать вдове своего друга в цивилизованной, то есть в финансовой форме. Ник осмотрел содержимое своей сумки и остановил выбор на костюме. Он не хотел его брать, но Дсб настояла, считая, что на всякий случай в путешествии надо иметь хотя бы один приличный наряд — вдруг придется «иметь официальную встречу». Ник опять думал по-русски и очевидный галлицизм переведенной фразы его повеселил.
