— Нет, не проходил. Там просто фамилия похожая была… Как его? Нет, не вспомню сейчас.
— Жаль. Знаешь, Мухин, у сыщика память должна быть отменная…
— Разрешите идти? Мне в гостиницу срочно надо…
— Сиди, я сказал. В гостиницу ему… Мне уже тоже домой срочно надо, а вот я сижу тут с тобой… Больно надо мне тут с тобой сидеть. А Семенов этот, он что же, местный?
— Ну. Родился в этом городе.
— Понятно…
И так продолжалось до бесконечности. Когда часы Железяки показали одиннадцать, он понял, что от судьбы не убежишь и расслабился. По его расчетам Младшего доджны были порешить приблизительно в это время. А значит, он либо ошибся, либо все равно опоздал.
— Курить разрешите?
— Кури сколько хочешь, — милостиво позволил полковник. — У тебя сигареты или папиросы?
— Сигареты, — Мухин показал пачку.
— Сигарет не люблю, — отмахнулся полковник. — А машина была на него оформлена?
— Семенова? На него. Как инвалид получил. — А техосмотр она прошла?
— Вот этого не проверял, — Железяка не мог представить себе, зачем полковнику сведения о техосмотре недавно сгоревшего «Запорожца». Но спрашивать не стал..
— Да, Мухин, — словно подводя наконец черту под разговором прихлопнул полковник ладонью по исписанным листочкам. — Работу ты проделал нормально, но совершенно не оперативно. Преступник тебя обгоняет.
Показатели наши к чертям летят…
— Ну, это временное явление, — попытался возразить лейтенант. — После такой чисточки у нас на некоторое время вообще тишина установится.
— Если это все-таки не передел территории.
— Да нет, не может это переделом быть. Это частная месть. Только я еще не знаю, за что. Надо бы по последним нераскрытым делам за последние месяца три покопаться, но только времени на это нет.
— Времени, Мухин, никогда нет…
Тут на столе у полковника тоненько запищал селектор. Полковник осторожно, чтобы не поломать, чуть ли не двумя пальцами снял трубку и прислушался.
А у Железяки все оборвалось внутри и настроение испортилось как-то сразу и сильно. Он уже знал, что там сейчас полковнику сообщают.
Полковник так же аккуратно трубку водрузил на место и с интересом глянул на Мухина:
— Только что в мужском туалете на шестом этаже интуристовской гостиницы убили младшего Близнеца.
— Кто бы мог подумать! — саркастически всплеснул руками Мухин.
— Свободен, — жестом отпустил его полковник. — . Смотайся туда, глянь, может, по горячим следам… Оперативная группа уже выехала.
— Есть, — Железяка четко развернулся и чуть только не строевым шагом покинул кабинет.
«По горячим следам! — зло думал он, спускаясь по лестнице во двор, — Конечно! Ничего горячей представить себе нельзя… А такая соблазнительная возможность была: вечерком сегодня посмотреть, кто же это такой шустрый? Чей же это веничек?..».
Он понимал, что теперь-то уж ничегошеньки он в гостинице не найдет. Но полюбопытствовать не мешало.
Больше всего расстраивало и злило лейтенанта то, что с каждым часом развязка стремительно приближалась. Дел у чистильщика оставалось совсем не много: старший Близнец. А это со всей очевидностью значило, что, постоянно выдерживая вот такой строгий ритм, он предполагал разделаться с ним завтра. утром с тем, чтобы уже к вечеру оказаться либо в другом городе, либо здесь же, но каким-нибудь незаметным инженером, к примеру. Или библиотекарем. Или слесарем. Кем угодно.
Тем, кем он и раньше был, до того, как его Семенов подписал «вспомнить былое». И если сегодня его можно было взять на месте преступления, то уже завтра дело превратится в «висяк». Надо будет неделями изучать всякие списки, старые дела, находить возможные параллели и искать, искать, у кого из бывших сослуживцев или друзей Семенова была хотя бы гипотетическая возможность выделить три дня на то, чтобы гарантировать лейтенанту Мухину головную боль на все лето.
В гостинице уже во всю орудовали оперы. Естественно, никого из охраны Младшего задержать не удалось, и как сквозь землю провалились проститутки. Допросить можно было только официантов да бармена. Туристы мирно спали в своих номерах и теребить их никакого смысла не было. Тем более, что надо было бы тогда беспокоиться о переводчике, оформлять допросы по всей форме, а ничего этого Железяка не любил. Поэтому интуристов он просто сразу вывел за скобки и забыл о них, как о незначительных свидетелях.
