Дальше. Об остальных убийцах вообще ничего неизвестно. Никто не видел, следов никаких нет. Где они сейчас? Неизвестно.
Ладно. Если неизвестно, где они сейчас, то, возможно, стоит попытаться предположить, где они будут? Ну, к примеру, сегодня вечером.
А что-то подсказывало лейтенанту, что и сегодняшний вечер не пройдет тихо. Было такое ощущение, что убийцы спешили, торопились все дела к какому-то сроку закончить. Словно на поезд опаздывали. И, судя но темпам, дел у них осталось еще на сегодня да на завтра. А завтра суббота.
Может, по воскресеньям отдыхать привыкли? Что такое может произойти в воскресенье?
Брезжила мысль, что все-таки это дело рук органов. Причем весьма компетентных. Главное разедывательное управление могло такое провернуть и никого в известность не ставить. Но тоже не сходилось. Пусть немного, но знал Железяка почерк и методы ГРУ. Это организация серьезная, никаких свидетелей он бы не нашел. И трупов было бы не в пример больше. В том числе и из числа случайных свидетелей. Девочку ту, из квартиры которой убийца за ним, лейтенантом Мухиным, наблюдал, наверняка бы тоже «почистили». А ее не тронули. Свидетеля оставили. Нет, ГРУ своих методов не. меняет. Не они это. Да и мелки для них Близнецы.
И кто-то из Управления постоянно Близнецов информирует. Ну, в прокуратуре у них свои люди есть, это ясно. И судя по тому, как его мытарили с просьбами найти злоумышленников, Близнецы тоже были не в курсе относительно противника.
С Управлением же дело серьезнее. Железяка не любил двойных агентов, от них всегда были одни неприятности. Но он готов был потерпеть для пользы дела, только следовало выяснить, кто же этот агент.
Кое-какие мысли по этому поводу как-то сами собой у него в мозгу прокручивались. Так, прямо тут, в машине, он открыл свою папку и посмотрел, кто составлял протокол допроса с вдовой, свидетельницей отъезда убийцы с берега.
Его еще в первый момент удивило, что в протоколе не было номера машины, а вдова говорила, что называла его.
Протокол составлял Краснов. Это ничуть лейтенанта не поразило. Он вспомнил, как тот шумел, когда брали… Кого же тогда брали? Неважно. Шумел, и создавалось впечатление, что нарочно. Он же мог и адрес владельца «Запорожца» выяснить по номеру, а потом — где тот находится. Мог подслушивать под дверью и предположить, что Железяка идет на встречу с Костиком. И брат у него что-то на удивление много мог заплатить за езду на чужой машине.
Надо было это, конечно, проверить, но Железяка теперь почти не сомневался, что именно Краснов и есть «двойник». Во всяком случае, следовало в отношениях с ним исходить именно из этой версии.
С невеселым чувством подъезжал лейтенант к Управлению. Ничем-то он блеснуть не мог. Дело как было фантомным, так таким и оставалось. Ничего они не знали и версий предложить не могли.
* * *
Ник по дороге в гостиницу зашел в универмаг и купил спортивную сумку. Из Пашкиной квартиры он вышел с какой-то страшной хозяйственной катомкой и, конечно, в гостиницу с ней заявиться не мог. Там же, в универмаге, он несколько раз заходил в разные отделы мерить то те, то другие вещи. Но ничего не покупал, а только потихоньку переодевался. В конце концов он превратился опять в американца и с русского языка перешел на английский.
Еще с того момента, как он решил начать действовать, он взял за правило в американском обличье по-русски не только не говорить, но и не понимать, предпочитая во имя легенды слушать отвратительный английский местной прислуги.
Все это позволило ему совершенно спокойно и ничуть не волнуясь пройти мимо дома, в котором он утром взорвал Зелень и вокруг которого еще топталась поредевшая милиция, в сторону гостиницы.
Он даже не позволил себе сочувственно поглядеть в сторону «Запорожца», которого обманул: обещал починить, отрегулировать, а на самом деле уничтожил. Конечно, не машина была, но ездила. А вот судьба как с ней распорядилась.
Вернувшись в гостиницу, Ник первым делом поднялся в номер и принял настоящий душ. После поспешного мытья в Пашкиной квартире он не чувствовал себя чистым. Заодно пришлось сменить и белье. И рубашку. К счастью, чистых вещей еще было много, включая то, что Деб, снаряжая его в дорогу, называла «приличный костюм на всякий случай».
