Выйдя через служебный вход из летнего театра, они вскоре очутились в узком переулке, который вывел их на оживленную улицу Вестерборгаде. По мокрому асфальту шелестели автомобильные шины и тихонько цокали лошадиные подковы, вторя мерному поскрипыванию рессор экипажей. Астрид послала радиосигнал агентам шведской секретной службы, и Ник на всякий случай огляделся по сторонам. К счастью, черных плащей поблизости не оказалось.
Наконец к ним подкатила крытая брезентом повозка, запряженная ломовой лошадью, и из-под навеса появились знакомые седые усы вице-адмирала Ларсона.
— Вы заставили меня поволноваться, мистер Картер, — с упреком сказал он. — Как чувствует себя наша госпожа Кюри?
— Мы с ней немного покатались на лодке по озеру, — туманно пояснил Ник, — и теперь ей стало значительно лучше. Так что распишитесь, как говорится, в получении, сэр!
Ларсон уступил место девушке, и повозка вновь тронулась с места. Возница флегматично попыхивал трубкой, словно вез партию ящиков с пивом, а не важную ученую из секретной лаборатории, которую уже ожидал специальный самолет шведских ВВС на военном аэродроме.
Не обращая внимания на мелкий дождь, Ник достал пачку сигарет и впервые за несколько минувших часов с наслаждением закурил. Вице-адмирал угрюмо наблюдал за ним, засунув руки в карманы пальто.
— Здесь в любую минуту могут объявится костоломы фон Штади, — спохватился наконец Ник. — Надо уходить отсюда. Но где мы могли бы спокойно поговорить? Я плохо знаю город. У графа наверняка повсюду своя агентура, не хотелось бы, чтобы нас заметили или же подслушали наш разговор.
— Я знаю одно надежное местечко, — сказал Ларсон и повел Ника переулками к каналу.
В подвалах и полуподвалах домов, глядевших окнами на набережную, обосновались многочисленные джаз-клубы и бары с музыкальными автоматами. В этот ненастный вечер они были переполнены посетителями, в основном — молодыми людьми, готовыми танцевать и веселиться до рассвета.
Сделав пару глотков своего любимого пива «Карлсберг», Ник глубокомысленно изрек:
— Что же, можно сказать, что все вышло весьма удачно. Мы с графом слегка прощупали друг друга. И хорошо, что ваши люди не ввязались в эту игру: фон Штади теперь уверен, что я вольный стрелок, работающий в одиночку или, на худой конец, с несколькими помощниками.
— Но у меня прибавилось седых волос, когда я увидел машины датской полиции возле парка, — сказал Ларсон.
— Седина вам к лицу, адмирал, — ухмыльнулся Ник. — Завтра я хочу нанести графу визит вежливости. Но мне потребуется ваша поддержка. Граф сильный противник, и пока еще я не изучил все его связи и возможности в этой стране.
Примерно с полчаса они обсуждали план дальнейших совместных действий, после чего покинули бар и разошлись в разные стороны. Подняв воротник пиджака, Ник медленно побрел по безлюдной набережной канала в свою гостиницу, скользя рассеянным взглядом по свинцовой поверхности воды и размышляя о том, что допусти он завтра малейшую ошибку, и его труп окажется на илистом дне этого грязного водоема. И даже мысль о светлых идеях и безопасности Америки, ради которых он погибнет в расцвете сил, мало утешала его в этот поздний час.
Серая лента шоссе пролегла между голыми полями и невысокими лесистыми холмами. Плотные низкие тучи, зависшие над соломенными крышами крестьянских домов, и хмурое небо лишь подчеркивали убогость этого унылого пейзажа, навевающего тоску.
Но сидящий в стареньком «ягуаре» напротив придорожной таверны человек не впадал в уныние, а терпеливо ждал. Наконец на шоссе появилось темное пятнышко. Оно быстро росло, приближаясь, и обрело очертания мотоцикла. Одетый в черный кожаный костюм мотоциклиста, припавший, словно жокей, к рулю «БМВ», выжимая из мощного мотора все возможное.
— Опаздываешь, Бутс! — усмехнувшись, пробормотал человек, сидящий в «ягуаре», и натянул на голову вязаную шапочку с прорезью для глаз, став похожим на жреца древних ацтеков в маске. Затем он вырулил на дорогу и погнался за лихим мотоциклистом.
Ровный участок шоссе заканчивался, а стрелка на спидометре мотоцикла дрожала на отметке 120 миль в час. Мотоциклист, пока еще и не подозревающий, что его кто-то преследует, неохотно сбросил скорость и выпрямился в седле, понимая, что даже куча навоза на его пути таит сейчас для него смертельную опасность, не говоря уже о повозке с сеном. Обветренные губы мотоциклиста искривились в усмешке: с божьей помощью Рикки скоро закончит в этой стране масла, сыра и яиц свои дела, и можно будет проститься с ней навсегда.
