— Что за чертовщина! — негромко произнес себе под нос он и решительно вышел из-за камня. Ни выстрелов, ни криков. Ничего! Казалось, что пещера опустела. Оглядевшись по сторонам, Ник увидел неподалеку чье-то неподвижное тело. Подойдя к нему, он застыл от изумления: человек с маузером в вытянутой руке был мертв! Ник перевернул труп и взглянул на бледное лицо: слегка вытаращенные открытые глаза смотрели на него застывшим взором, мышцы шеи свело предсмертной судорогой. Рядом, в нескольких шагах, лежало еще одно бездыханное тело. Ник заметался по площадке, обнаруживая все новые и новые трупы. Все немцы были мертвы! Супершпион почувствовал себя обманутым.
Итак, он остался в пещере один в компании мертвых немецких шпионов, которые предпочли допросам смерть! Вся эта жутковатая сцена смахивала на заключительный акт греческой трагедии. Казалось, что остекленелые взоры самоубийц с укором говорили ему: «Вот видишь, как все просто! И никаких допросов, никакого суда. Прощай, дружище, желаем тебе удачи!»
— Проклятье! — выругался Картер, но в следующий миг рядом кто-то слабо застонал, как раненный котенок. Метнувшись на звук, Ник обнаружил лежащего в углу пещеры белокурого юношу в мундире вермахта времен Второй мировой войны, но без знаков отличия.
Его длинные ресницы дрогнули, и он снова издал тихий стон. Похоже, парень сильно ушибся, сорвавшись с крепежной балки во время перестрелки и ударившись головой, после чего потерял сознание и не успел проглотить пилюлю с ядом. Он был, к тому же, ранен в грудь, из уголка его рта по подбородку струилась кровь. Бедняка был обречен. Расстегнув воротник его кителя, Ник похлопал его по щекам. Немец застонал громче и открыл глаза. С ужасом посмотрев на американца, юноша неожиданно встал на четвереньки и проворно пополз прочь. Ник схватил его за ногу и резким болевым приемом перевернул на спину.
Немец широко раскрыл рот и быстрым движением руки что-то сунул в него. В его голубых глазах промелькнули самодовольные искорки. Кулак американца поразил его в солнечное сплетение с силой удара копыта мула. Самоубийца согнулся пополам, и бесцветная ампула вылетела у него изо рта. Ник раздавил ее каблуком.
— Яволь! — удовлетворенно воскликнул он и поднес к лицу немца стилет. — Итак, теперь решать, когда тебе умереть, буду я!
— Найн! — выдохнул юноша. — Я все равно ничего не скажу!
Ник не был садистом, но он умел развязывать упрямцам языки, если обстоятельства того требовали. Спустя двадцать минут немца уже невозможно было заставить замолчать. Он говорил и говорил обо всем, быстро и порой бессвязно: о своей семье, об учебе, о друзьях и знакомых. Но Ника интересовало другое.
— Что это за форма надета на тебе? — спросил он.
— Мир принадлежит лишь немногим избранным… Тем, кто способен им править… — тяжело дыша, ответил юношу. — Геринг, Гитлер и все их последыши — жалкие недоумки, граф фон Штади — вот настоящий фюрер! — он умолк, и Ник решил, что это последние слова фанатика. Но вдруг тот открыл глаза и, кривя пухлые губы в жутковатой усмешке, прошептал: — Тевтонские Рыцари совсем из другого теста… Китайские коммунисты, наши союзники по борьбе, помогут нам поставить Америку на колени…
— Но что ты делал здесь, в Швеции? — спросил Ник.
— Разумеется, деньги, глупый янки, — ухмыльнулся юноша. — Ведь я специалист по спектроскопии. Неплохая шутка, не правда ли?
С этими словами немец испустил дух, и Ник подумал, что теперь можно спокойно выбираться из штольни. Тот чудак, который помешал ему раньше выбраться из тоннеля, должно быть уже покупает билет в стокгольмском аэропорту на рейс до Берлина.
Нику стало немного жаль этого беднягу, ввязавшегося в чужие игры и поплатившегося за это жизнью. Вряд ли стоило принимать его предсмертные слова всерьез, скорее, это был бред: что делать в заброшенной штольне лабораторному ученому? И все же, внутренний голос подсказывал Нику, что за сегодняшним происшествием кроется страшная тайна, ключ к разгадке которой — у графа фон Штади. Пора было поближе познакомиться с ним.
