— И часто тебе приходится так делать? — Спросила Женя слегка подрагивавшим голосом, похоже, она все-таки действительно испугалась.
— Как тебе сказать, иногда бывает и такое. Ну, что, сколько еще до тебя?
— Уже пришли, — сказала спутница, остановившись у подъезда трехэтажного дома, — ты как обратно собираешься добираться, ведь через пять минут начнется комендантский час?
— Еще не знаю, — честно признался я, — а что, есть предложения?
— Ну, в принципе, можешь у меня переночевать, не то пока дойдешь, половину городского гарнизона национальной гвардии перебьешь — видела уже.
— Идет, только я сначала ребятам прозвоню. — Сказал я, после чего, достал рацию и попробовал связаться со своими, на удивление получилось. Предупредив, что буду завтра, я со спокойной душой вошел в открытую дверь подъезда.
Мы сидели на кухне и ужинали, как оказалось, Женя очень вкусно готовила. С улицы временами доносились приглушенные расстоянием выстрелы, и для придания более домашней, а может и романтической обстановки, Евгения принесла на кухню небольшой магнитофон.
Из динамиков этого старенького чуда японской техники, своим знаменитым хрипловатым голосом Найклбэк пел о том, что когда-нибудь мы увидим день, когда никто не будет врать, никто не будет плакать, и никто не будет умирать — да уж, актуально, ничего не скажешь. От вникания в смысл пацифистской песни меня отвлек аромат кофе.
— Здесь курить можно? — Спросил я начинавшую нравиться мне все больше Женю.
— Конечно, — сказала она, и поставила передо мной извлеченную из кухонного шкафчика пепельницу, — пожалуйста.
— Давно одна? — Не найдя лучшего предлога для продолжения разговора спросил я.
— Год. С тех пор как развелась со своим бывшим, — ни разу не смутившись, ответила собеседница, — а ты давно ЭТИМ занимаешься? — Спросила она, показав на две Беретты, висевшие в оперативке поверх свитера, который в свою очередь скрывал от посторонних глаз бронежилет — плащ я оставил в прихожей на вешалке.
— Грубо говоря, месяц, — сказал я, закуривая сигарету, — хотя конечно, активной работы на много меньше.
— В смысле «активной»? — Не поняла Женя. — У тебя что, бывает и пассивная? — С двусмысленной улыбкой добавила она.
Я затянулся сигаретой, подбирая ответ. — «Активной» это значит непосредственно поисковой, бывает, что по нескольку дней ждем заказа, да и на то, чтобы сюда из Канады пробраться тоже время ушло.
За окном тем временем пошел дождь, и я вдруг подумал о горячем душе.
— А кого больше — тех, кого ты убил, или кого спас? — Ее вопрос поставил меня в тупик, а ведь действительно, спасенных нами хорошо если в десять раз меньше чем убитых. Но мне не хотелось выглядеть в глазах этой привлекательной молодой женщины, ни Рембо, ни тем более маньяком.
— С этими тремя стало больше убитых, — решил я солгать, и туша в пепельнице окурок спросил, — а душ у тебя есть?
— Да, конечно, — спохватилась Женя, — идем, провожу.
Она провела меня в душ, и, показав особенности использования американской сантехники, удалилась. Оставшись в ванной один, я стал раздеваться — сначала снял свитер, потом бронежилет, после наступила очередь оружия: оперативка с береттами, два магазина с чехлами на запястьях, пояс с подсумками, рацией и сотовым телефоном, по револьверу с каждой голени, затем снял оставшуюся одежду, и залез в душ. Дверь я не стал закрывать специально — мало ли, а вдруг? Не стал закрывать и дверцу душевой, чтобы иметь возможность наблюдать за вещами и оружием.
Минут пятнадцать я нежился под горячими струнами, а потом, воспользовавшись открытой дверью, ко мне вошла она. Это был секс, СЕКС и SEX. Сначала в душе, потом на кухне, сразу после перекура, затем в спальне, и так до глубокой ночи — сказалось полуторамесячное воздержание. Как уснул, не помню, но проснулся я ближе к семи утра от кофейного аромата. Пройдя на кухню, я застал там Женю, разливающую из медной турки источавший невероятный аромат напиток.
— Ты уже проснулся? — Лукаво поинтересовалась она.
— Как видишь, — сказал я, улыбнувшись, — как самочувствие?
— Великолепно. — Сказала Женя, и подойдя ко мне вплотную, подарила долгий и откровенный поцелуй. Как я мог устоять? Пришлось потратить на любовные игры еще час. Уже потом, связавшись с ребятами, и договорившись, что в девять они за мной заедут, позавтракав с Евгенией, выпуская сизую струю табачного дыма в потолок, я спросил ее — что заставило ее работать на компанию вроде моей.
