— Что случилось? — спросила она.
— Послушай! — задыхаясь от смеха, сказал Чекерс. Он тяжело дышал. — Повтори, Хуан.
— Стучать по тоске, — сказал Хуан.
Чекерс разразился смехом.
— Точно, — повторил Хуан, — стучать по тоске.
Чекерс вытирал слезы.
— Стучать по доске. Он хочет сказать «стучать по доске», Донна.
— Да, — сказал Хуан, — стучать по тоске.
— Он не может выговорить слово, — хихикал Чекерс, — он все время говорит «тоска». Это из-за акцента.
Донна села за стол. Она хотела сконцентрироваться на Чекерсе, на свидании, попытаться улыбнуться ему. Но Чекерс был занят Хуаном.
— Попробуй еще раз, медленно, — произнес Чекерс. — Сосредоточься.
— Да, — согласился официант.
— Д-о-с-к-а. — Чекерс с ликованием поглядел на Хуана. — Д-о-с-к-а. Д-о-с-к-а.
— Тоска, — произнес Хуан.
— Хватит, Чекерс, — сказала Донна. Ей хотелось закричать.
— Д-о-с-к-а.
— Тоска.
Чекерс потерял самообладание. Он стучал по столу и хохотал. Его смех перешел в визг. Донна видела, как поднимается и опускается его грудная клетка. Люди оборачивались в их сторону.
— Расслабься, Чекерс, — попыталась успокоить его Донна.
— Доска, — обессилено произнес он.
— Тоска, — повторил официант.
Чекерс взвизгнул, его лицо светилось радостью. Он не мог взять себя в руки.
— Перестань, — попросила Донна. Она была напугана. Громкий хохот, как и машины, внушал ей страх.
— О боже, — перевел дух Чекерс.
— Прекрати! — Донна повысила голос. «Ты все разрушаешь, — хотелось ей сказать. — Остановись».
Хуан широко улыбнулся им обоим, очевидно готовый продолжать эту странную игру.
— О боже, — стонал Чекерс, отсылая официанта. — Боже.
Хуан ушел.
— Он не понимает, — глубоко дыша, сказал Чекерс. — «Доска» и «тоска». Он не слышит разницы.
— Это жестоко с твоей стороны — смеяться над ним, — заметила Донна.
Чекерс пришел в себя. Он допил пиво, вторую кружку. Тарелки уже унесли.
— Ты должна была это видеть с самого начала.
Но Донна не видела. Она смотрела на него с негодованием.
Чекерс попытался объяснить.
— Это такое…
Десерта не было. Свеча догорела до половины.
— О чем ты думаешь? — спросил Чекерс.
— Ни о чем.
Донна допила водку. Она думала о том, каково это — лежать под мужчиной, ощущать вес его тела. Она думала о Чарльзе, его книгах и наручниках. Она вспомнила своего парашютиста — как он висел на стропах.
— Ты думаешь, я веду себя странно? — нарушил молчание Чекерс. — Ты считаешь меня странным?
Донна кивнула.
— Ты больше не хочешь меня видеть?
Донна снова кивнула.
— Почему? Из-за того что я смеялся над Хуаном?
Женатая парочка, скинхеды и примадонна исчезли. Музыка стихла. Остался только молодой бухгалтер: он все так же смотрел на сережки в ладони. Снаружи, на Четвертой улице, начинался ноябрь.
— Дело не в этом, — произнесла Донна.
— А в чем тогда? Ты хочешь, чтобы я понес утрату? Ты сама хочешь причинить себе боль?
Донна тяжело вздохнула. В ее вздохе слышалась древняя тоска. «Мужчины, как двери, захлопываются у меня перед носом», — думала она.
— Просто… Не думаю, что я хорошая собеседница для тебя.
— Что с того? — Чекерс выглядел изумленным. — Я один могу поддерживать беседу.
— Извини, но я просто хочу домой.
Чекерс взглянул на Донну. «Флэт Майклз» опустел.
— Я агент по найму, — тихо сказал он. — Каждый день я устраиваю судьбы людей. Не думаешь же ты…
— Я не могу объяснить. — Донна пожала плечами. — Я хочу домой.
На улице было холодно. Листья и обрывки газет, поднятые ветром, кружились в воздухе. Чекерс и Донна шли рядом. Никто не проронил ни слова.
— Тебе не обязательно провожать меня, — сказала Донна.
Чекерс смотрел на небо. Он думал о том, что происходит ночью, когда он один в квартире. Видимо, он ворочался во сне, потому что каждый раз, просыпаясь, оказывался намертво спеленатым простыней.
— Вот станция метро, — указала Донна.
— Моя машина у следующей станции, — произнес он. — «Бродвей-Лафайетт». Пойдем. Пять лишних кварталов в твоей жизни. А потом я исчезну.
Они продолжали идти. Ободранный белый кот наблюдал за ними с карниза крыши. У стены прислонясь к двери, сидел долговязый черноглазый бродяга и настраивал гитару.
— Скоро праздники, — заметил Чекерс.
