— Пожалуйста, — умоляла она. Патрик был непреклонен.
— Пожалуйста, — рыдала Ралли.
Когда дыхание Ралли участилось, а мольбы переросли в стоны, Патрик со смехом отпустил ее руки. От неожиданности Ралли оступилась, упала на колени, одна туфля отлетела в сторону. Выставив руки вперед, Ралли приостановила падение.
— Ох!
Ралли взглянула в зеркало. Она видела себя — стоящую на четвереньках, задыхающуюся, коса перевесилась через плечо, грудь в белом лифчике свисала вниз. Ее шарф был все еще обмотан вокруг шеи. Он доставал теперь до пола, но Ралли возненавидела его, он напоминал ей привязь. Патрик возвышался над Ралли, радостно смеясь.
— Ох, — повторила Ралли.
Патрик и не думал ей помогать. Его глаза искрились удовольствием и триумфом, которых раньше не было.
— Я поранила колено, — произнесла Ралли.
Патрик кивнул.
— Я знал. Теперь можешь ехать домой.
Вожделение ослепило Ралли.
— Что? — прошептала она.
— Ты слышала, — твердо сказал Патрик, — езжай домой.
Ралли стояла на четвереньках, не в силах понять, что ему от нее нужно. Слезы злости наворачивались на глаза.
— Что ты собираешься делать? — прошептала она.
— Я хочу выпить, — объяснил Патрик, — как только ты исчезнешь.
— Нет, — фыркнула Ралли, — что ты делаешь со мной?
— Иди домой, — приказал он.
Ралли села. Она отвернулась от зеркала.
— Об этом ты думаешь целый день? — свирепо сказала она. — Сделать это со мной? Вызвать у меня желание к… этому?
Патрик достал спортивные штаны и футболку из шкафа и кинул их Ралли.
— Днем, — произнес он, — я думаю о деньгах.
Ралли поднялась на ноги. Она сорвала шелк с шеи. Она была вне себя от ярости, перед глазами пульсировали красные круги.
— Это тебя заводит? — поинтересовалась она. — Отсылать меня в полночь домой, потом в пятницу звонить мне опять и начинать все снова?
— В следующую пятницу я не позвоню, — перебил Патрик, — ты будешь во Франции. А теперь проваливай.
Подбородок Ралли дрожал.
— Ты проклятый ублюдок! — тихо произнесла она.
Внезапно Патрик оказался прямо перед ней. В его глазах сверкало бешенство. Одной рукой он схватил свой плащ, а другой бил по груди в районе сердца.
— Ты знаешь, что здесь? — рычал он.
Ралли в ужасе отшатнулась. Она уставилась на выпуклость в кармане его плаща, которую принимала за оружие.
— Прости, — начала она заикаться.
— Ты хоть знаешь, кто я такой? — голос Патрика срывался. Его плечи согнулись, как у медведя.
— Д-да, то есть нет. — Ралли выбежала из комнаты, из квартиры. По дороге она всхлипывала: — Нет, нет, нет.
— Отрежь их, — потребовала Ралли.
Ким придвинулась ближе на диване. На журнальном столике лежали ножницы Ким и прочие парикмахерские принадлежности. Волосы Ралли были влажные, а на плечи было накинуто полотенце.
Ким поглаживала ее волосы, которые спадали до диванных подушек, слегка прикрывая их.
— Мужчины жестоки, — она обняла Ралли за шею, погладила по спине, — не надо этого делать.
Ралли смотрела прямо перед собой.
— Обрежь их. Пусть будут короткие и взъерошенные или какие-нибудь еще, только обрежь.
— Ш-ш-ш, — утешала Ким, стараясь, чтобы голос звучал убедительно, — из-за того что какому-то извращенцу нравятся твои волосы, не стоит…
— Стриги! — взвизгнула Ралли.
Ралли отправилась во Францию, в Божоле. Она бродила по причудливым старинным улочкам, посещала виноделов, пробовала вино, ходила от одного винного двора к другому. Она сидела на каменных оградах и наблюдала за овцами. Она носила свободные голубые джинсы и мешковатые свитера, скрывавшие ее фигуру. Волосы были собраны в пучок, не отражавший никаких тенденций в моде. Каждый вечер она ужинала в разных ресторанах, где заказывала цыпленка или говядину под простым соусом. Она наслаждалась жизнью и пила божоле, делая заметки о стране и вине. Когда дело дошло до описания людей, Ралли сделала то, чего не делала раньше. Она не обращала внимание на реальную действительность, а превращала людей в сказочных персонажей. Она написала о вежливом мужчине с темными от вина, кривыми зубами, о полногрудой, всегда готовой помочь женщине, о детях, носящих корзины и давящих виноград. Она почувствовала головокружение и воспарила к небесам, когда любвеобильный молодой человек по имени Оливье прижимал ее тело к грубо обтесанной стене. Оливье шептал возбуждающие комплименты на французском и поглаживал ее талию. Его ошибкой было то, что он прижался губами к ее рту, просунул туда язык и поцеловал ее. На секунду Ралли загляделась на головокружительное, бездонное небо, и поцеловала Оливье в ответ. Она слилась с ним в поцелуе, пытаясь стать счастливой и легкой, игривой, как вино. Но в какой-то момент подступило отвращение. Ралли испугалась не только своего языка, но и всего тела, скрытого одеждой, она оттолкнула от себя мужчину, ощущая, что предала ревнивого, всевидящего господина.
