— Она… она… — Джереми хотел сказать, что она ужасна. Он хотел, чтобы его слова звучали как комплимент.
— Это Фрида, — сказал Патрик, — Фрида из «Хобарта».
Джереми открыл рот от удивления. Патрик не ошибся. Это была Фрида.
— Она потрясающая, — прошептал Джереми.
— Знаю, — согласился Патрик. — Я увидел ее здесь месяц назад.
— Почему ты мне не сказал?
Патрик усмехнулся хитро и непринужденно. Он знал о Манхэттене такие вещи, которые могут знать только мертвецы.
Джереми нашел Фриду после выступления. Она узнала его и пожала руку. Они вышли в одну дверь, купили выпить, вышли в другую дверь и устроились на диване.
— Не могу поверить, что это ты, — сказал Джереми. — Ты была великолепна.
Фрида убрала волосы с лица.
— Ты седеешь, — заметила она.
— Итак, чем ты занимаешься? — поинтересовался Джереми.
Фрида постучала по гитаре.
— Вот этим, дурачок. Я пою.
— Все время?
— Ну, я продавщица в «Саксе». Но кому какое дело до этого?
Джереми смотрел на нее. Ему хотелось сказать о том, какими упругими кажутся ее бедра под мини-юбкой и как это ужасно, что она зарабатывает своим ужасным голосом.
— А чем ты занимаешься? — спросила Фрида.
Джереми отхлебнул свой «Баллантайн».
— Я помощник режиссера в… Ну, я работаю в театре «Лукас».
Фрида кивнула.
— Клуб мышкетеров.
— Ха! — вырвалось у Джереми.
Он бросил взгляд на ее бедра, которые, если он правильно помнил, были покрыты веснушками. Он вспомнил дедушку, любившего шептаться с красивыми девушками. Джереми огляделся. В комнате было темно и пусто.
— Фрида, — зашептал он, положив руку ей на бедро.
Фрида немедленно сняла его руку.
— Нет, — сказала она, поправляя юбку. Когда она взглянула на Джереми, в ее взгляде не было ни капли сочувствия.
Джереми удивился. Он слышал о том, что происходит в отдельных комнатах «Минотавра», и однажды он уже довольно грубо овладел этой женщиной. Он снова коснулся ее колена. Фрида легко убрала его руку. Она издала странный звук, похожий на смех, и встала.
— Что-то не так? — потребовал объяснений Джереми.
Фрида покачала головой.
— Все в порядке, дурачок! — Она подняла гитару и вышла.
Чем больше Джереми думал о Фриде, тем больше он сходил с ума.
— Она назвала меня дурачком, — бормотал Джереми, — дважды.
— Что ты там бормочешь? — поинтересовалась Первая Злая Мышь.
Мыши были за кулисами, в гримерке, натягивали и пристегивали головы. Через пять минут должно было начаться субботнее представление. Прошел слух, что в зале будет мэр Филлипоне.
— Ничего, — огрызнулся Джереми.
— Эй, Якс, — окликнул его Бенни Демарко, — не наступай мне на хвост во время масляного танца.
— Не буду.
— Ну а сегодня ты уже наступил.
— Дерьмо собачье! — прорычал Джереми.
Майкл Хью просунул голову в дверь.
— По местам, — скомандовал он.
Джереми тяжело вздохнул.
— Что случилось? — поинтересовался Майкл.
— Четвертая Злая обделалась, — вмешался Бенни.
Джереми показал Бенни средний палец.
— Хорошо, хорошо, — успокоил Майкл. — Расслабьтесь. У нас в зале мэр. По местам.
Мыши засуетились.
Джереми подошел к задней части сцены, где стояла гигантская сырная решетка, и занял позицию позади нее.
Занавес подняли. Публика зааплодировала. Мыши начали свою историю, расхаживая с важным видом по сцене и задирая друг друга. Джереми оставался в темноте. Он появлялся на сцене только через двадцать минут после начала первого акта. На большинстве представлений, дожидаясь своего выхода, Джереми подглядывал сквозь решетку, ища среди зрителей знаменитостей. Этим вечером он высматривал мэра. Вместо мэра он наткнулся на женщину в десятом ряду, с зачесанной на глаза челкой.
— Фрида, — прошептал Джереми.
На ней было темно-красное платье и перчатки до плеч. Рядом с ней сидел красивый мужчина в смокинге, одной рукой державший Фриду за запястье. Другой, свободной рукой, кончиками пальцев он поглаживал ее руку, небрежно и властно.
Джереми нахмурился. «Расслабься, — приказал он себе — расслабься, расслабься».
Но он не мог расслабиться. Фрида не только назвала его дурачком, но и смеялась над ним в необъятной, пронизанной сексуальностью, русской темноте, как будто вошедшей в него. Теперь она здесь, солистка «Больших грязнуль», прячет свой жуткий голос под бордовым платьем и челкой на глаза. Фрида была знаменитостью, видимо, богатой эстеткой из Манхэттена. И она пришла с любовником. Джереми был вне себя.
