Американский Гулаг: пять лет на звездно-полосатых нарах - страница 55

Яромир взял ее с собой, когда летом 1997 года отправился в деловую поездку в США. Здесь ему пришлось немедленно убедиться в непостоянстве женской натуры. На шестой день поездки, в среду, вернувшись в квартиру, которую снял для него в Нью-Йорке деловой партнер — словак, Яромир обнаружил свою переводчицу в объятиях этого партнера. Взбешенный, он бросился на словака с кулаками, тот отбивался. Яромир, более сильный и рослый, схватил словака и швырнул его к стене. Словак ударился головой, обмяк, сполз на пол и, несмотря на попытки Яромира привести его в чувство, скончался на месте. Только тут Яромир услышал рыдания переводчицы и финальные аккорды симфонии Дворжака, которую для романтического эффекта поставил покойный.

Преодолевая ужас, Яромир отправил женщину в аэропорт Кеннеди, откуда она первым же рейсом вылетела в Чехию. Сам он решил остаться в Нью-Йорке еще на двое суток, так как должен был получить причитающуюся ему крупную сумму денег за поставки дерева. Ночь со среды на четверг Яромир провел в одной квартире с трупом. Утром он закрыл все окна, задернул шторы, включил на полную мощность кондиционер и отправился в гостиницу. Промедление его погубило. Билетов на прямой рейс до Праги в пятницу не было, и Яромиру пришлось лететь с пересадками в Париже и в Вене. За несколько часов до его вылета из аэропорта Кеннеди труп словака был найден. К моменту прибытия в Париж полиция успела опросить друзей и деловых партнеров убитого, которые знали о Яромире. В аэропорту Вены его уже ждали. После нескольких допросов в полицейском управлении, где Яромира избиениями вынуждали признаться, особо опасного международного преступника препроводили в тюрьму «Корнебург».

Его посадили в одиночную камеру и даже в душевую выводили в сопровождении двух надзирателей. Австрийский адвокат объяснил ему, что выдача в США чревата для него пожизненным заключением или даже смертной казнью, если дело его будет передано в федеральную юрисдикцию. Необходимо было любой ценой добиваться суда в Австрии. Почти не глядя, Яромир подписывал документы о продаже принадлежавшей ему земли, оборудования и складов: нужны были деньги на защиту. Австрийская прокуратура явно не верила его версии событий. Весьма подозрительным представлялось его столь краткое пребывание в Америке, поспешный отъезд и особенно крупная сумма денег наличными, обнаруженная при аресте. Переданная австрийцам чешскими властями полицейская справка, показывавшая отсутствие у Яромира судимостей, только усугубила их подозрения. Там было указано, что в начале 90-х годов он был курсантом Академии Антонина Запотоцкого в Брно. Австрийские прокуроры, а особенно их творчески мыслящие американские коллеги сочли, что в этой наиболее престижной военной академии Восточной Европы специальные инструкторы Statni Bezpecnosti[19] обучали Яромира убивать людей без помощи оружия.

Нанятым его адвокатами частным детективам удалось в конце концов разыскать роковую женщину-переводчицу, скрывавшуюся у родственников где-то в моравских горах. Дать свидетельские показания в Австрии она наотрез отказывалась, опасаясь ареста за соучастие в убийстве. В конце концов ее все же убедили предоставить чешской полиции нотариально заверенное заявление, в котором она подтверждала, что находилась в нью-йоркской квартире вместе со словаком, что словак пытался ее изнасиловать и что Яромир убил его случайно, спасая ее честь, а возможно, и жизнь.

Заявление, очевидно, убедило американцев и австрийцев, что Яромир не является наемным убийцей. После 9 месяцев пребывания в полной изоляции в одиночке его перевели в общую камеру того же Корнебурга, где на пространстве в несколько квадратных метров ютились румыны, болгары и цыгане, обвиненные в кражах электротехники, одежды и велосипедов. Если австрийские граждане в соседнем блоке имели холодильники и цветные телевизоры, то Яромир и его товарищи по несчастью лишены были даже простыней, недоедали и пользовались единственным унитазом, не отгороженным и занавеской. В других камерах для иностранцев положение было не лучше. Любые жалобы или пререкания с охраной заканчивались избиениями. На прогулках можно было видеть арестантов с подбитыми глазами или выбитыми зубами. «Только русских не били, — вспоминал Яромир. — Русских они по каким-то причинам боялись бить».