”. Чарльз увидел запись совершенно случайно, разлепив две страницы в книге официальных актов, которые специально и довольно тщательно склеили, а затем пронумеровали как один лист.
Вард сразу понял, что обнаружил неизвестного прапрадеда. Открытие взволновало его вдвойне, потому что ему уже приходилось слышать кое-что о Карвене и находить среди старых текстов неясные намеки, относящиеся к этой загадочной личности, о которой почти не сохранилось доступных сведений; отдельные документы обнаружены лишь недавно. Создавалось впечатление, что существовал какой-то заговор, имевший целью полностью изгнать из памяти жителей города имя Карвена. Но дошедшие до нас устные свидетельства и сохранившиеся бумаги казались настолько странными и даже пугающими, что невольно будили желание разобраться, что на самом деле так упорно пытались вычеркнуть из своих анналов и предать вечному забвению составители городских хроник колониальных времен — надо полагать, у них имелись достаточно веские причины.
До своего открытия Чарльз относился к Карвену с чисто романтическим интересом; но выяснив, что состоит в родстве с таинственным субъектом, само существование которого хотели утаить, он начал систематические поиски, буквально выкапывая все, что связано с этим человеком. В своем лихорадочном стремлении узнать как можно больше об отдаленном предке, Чарльз преуспел больше, чем даже надеялся, ибо в старых письмах, дневниках, мемуарах, так и оставшихся в рукописи, найденных им на затянутых густой паутиной чердаках древних домов Провиденса и в других местах, содержалось множество сведений, которые в то время не сочли настолько важными, чтобы скрыть их. Дополнительный свет пролили важные документы из такого далекого от Провиденса города, как Нью-Йорк, где в музее Френсис Таверн на Лонг-Айленде хранилась переписка колониального периода. Но решающей находкой, которая по мнению доктора Виллета послужила главной причиной перерождения Чарльза Варда, стали бумаги, обнаруженные в августе 1919 года за облицовкой полуразрушенного дома в Олни Корт. Именно они открыли перед ним путь к черной бездне глубочайшего падения.
Глава II. ПРЕДЫСТОРИЯ И КОШМАРЫ
1.
Если верить передаваемым изустно и изложенным на бумаге легендам, Джозеф Карвен был поразительным, загадочным и внушающим неясный ужас субъектом. Он бежал в Провиденс, — всемирное пристанище всего необычного, свободолюбивого и протестующего, — из Салема в начале великого избиения ведьм, опасаясь, что его осудят как колдуна из-за пристрастия к одиночеству и странных химических или алхимических опытов. Этого человека лет тридцати с довольно невыразительной внешностью очень скоро сочли достойным стать полноправным гражданином города, и он купил участок для строительства в начале Олни Стрит, к северу от особняка Грегори Декстера. Дом был возведен на холме Стемперс к западу от Таун Стрит, в месте, которое позже назвали Олни-Корт, а в 1761 году его хозяин переселился в большой соседний особняк, который стоит до сих пор.
Первая странность Джозефа Карвена заключалась в том, что он как будто не старел и всегда выглядел так же, как во время своего приезда в Провиденс. Он снаряжал корабли, приобрел верфи близь Майл-Энд-Коу, принимал участие в организации перестройки Большого Моста в 1713 году и церкви Конгрегации на холме, и неизменно казался человеком неопределенного возраста, но никак не старше тридцати — тридцати пяти. Спустя несколько десятков лет после того, как он прибыл в Провиденс, это странное явление заметили все; Карвен объяснял его тем, что предки его отличались крепким здоровьем, а сам он предпочитает обходиться без излишеств, благодаря чему хорошо сохранился. Горожане не могли взять в толк, как согласуются слова о простой жизни с постоянными ночными путешествиями купца, никого не посвящавшего в свои тайны, а также с тем, что в окнах его целую ночь виднелся странный свет, и называли совсем другие причины вечной молодости и долгой жизни соседа. Многие считали, что истинная разгадка кроется в химических опытах, постоянном смешивании и выпаривании разнообразных веществ. Поговаривали о каких-то непонятных субстанциях, которые он привозил на своих кораблях из Лондона и островов Вест-Индии, выписывал из Ньюпорта, Бостона и Нью-Йорка; когда же приехавший из Рехобота старый доктор Джейбз Бовен открыл напротив Большого Моста аптеку под вывеской «Единорог и Ступка», начались бесконечные разговоры о разных зельях, кислотах и металлах, которые там покупал и заказывал молчаливый отшельник.
